— Так и знал! — вздохнул Кинжалов. — Надо было читать у себя в каюте.

Бесконечные вопросы и любопытные глаза коллег вынудили его отказаться от хронологии и перескочить к последней записи.

— «21 апреля 1848 года, — объявил Кинжалов, и все умолкли. — С сожалением вынужден сообщить, что сегодня мы покидаем «Серафим». Часть команды по-прежнему не в себе и представляет опасность для офицеров и матросов. Как я подозреваю, во всем виновато каменное серебро, хотя прямых доказательств нет. С одиннадцатью оставшимися в здравом уме членами экипажа я перейду на «Апостол» и буду ждать весеннего таяния льдов. Да смилостивится Господь над нами и всеми заболевшими матросами, которых мы оставляем здесь. Капитан Яков Яковлев».

— Каменное серебро… — повторил Пилипенко. — Должно быть, он имел в виду рутений.

— Неужели матросы сошли с ума из-за рутения? — спросил Чхеидзе.

— Вроде бы такое невозможно, — пожал плечами Кинжалов. — Впрочем, старик-геолог рассказал мне похожую историю про помешательство, якобы вызванное именно рутением. Знаете, команда «Серафима» страдала от ботулизма и отравления свинцом, причиной которых были некачественные консервы. Добавьте к этому цингу, обморожения и тяготы трех зимовок во льдах. Возможно, на их рассудок повлияли все эти факторы, вместе взятые.

— Похоже, напрасно они покинули корабль, — заметил Пилипенко.

— Да, — согласился Петр. — «Апостол» раздавило льдами, и люди решили, что «Серафим» ждет та же участь. Логика вполне ясна, вот только «Серафим» выбросило на берег вместе с льдиной, в которую он вмерз.

Кинжалов стал читать записи вслух в обратном порядке. На протяжении недель и месяцев разворачивалась трагедия, заставившая всех присутствующих слушать, затаив дыхание. Яковлев во всех подробностях описал неудавшуюся попытку Путятина проскользнуть по проливу Виктория на излете короткого полярного лета 1846 года. Наступило резкое похолодание, корабли попали в ледяной плен вдали от суши. Во время второй зимовки Путятин заболел и умер. Примерно тогда же появились первые признаки безумия. Как ни странно, экипаж «Апостола», второго корабля, ничем подобным не страдал. Вспышки сумасшествия и агрессии участились. Наконец Яковлеву не осталось иного выбора, как забрать остатки команды и перейти на «Апостол».

Предшествующие записи ничего интересного не содержали — обычная рутина. Кинжалов принялся снова перелистывать страницы, пока не нашел длинную заметку, касающуюся «каменного серебра».

— Думаю, именно это мы и искали, — проговорил он.

Собравшиеся на мостике притихли и придвинулись ближе.