– Ну и?.. – с иронией спросил чекист.
Мартин кивнул:
– Да, простите. Глупые детские фантазии. Я понимаю. Но Ирочка говорила серьёзно.
– Мой семилетний сын очень серьёзно говорит, что будет президентом всей Земли, – сказал Юрий Сергеевич. – А старшая дочь… она чуть старше Ирины… уверена, что будет кинозвездой в Голливуде.
– Но ведь вы всё-таки стали бы искать Ирину? – спросил Мартин. – Будь ваша воля – вы бы рискнули?
Юрий Сергеевич ответил не сразу.
– Я бы очень хотел, чтобы мой сын стал президентом Земли. Но пока он учится на тройки, картавит и иногда писает в постель. А дочь начисто лишена актёрских способностей. Между нашими желаниями и реальностью – пропасть, Мартин. И вы это понимаете!
– Выпишите пропуск, – попросил Мартин. – Я всё понял.
Юрий Сергеевич кивнул:
– Надеюсь, что поняли… Очень надеюсь, что правильно поняли.
Он посмотрел Мартину в глаза:
– Если вы ещё раз помчитесь за Ириной – вас арестуют.
– Я понял. Скажите, а откуда у вас информация о событиях на Дио-Дао?
– Европейцы поделились, – мрачно ответил чекист, – союзнички… Кстати, сочли вас кадровым агентом. Очень возмущались, что не были информированы об операции.
– Я больше не буду, – виновато сказал Мартин.
1
1
Как должен чувствовать себя человек, узнавший, что по его вине погибли четыре ни в чём не виновные девушки?
Мартин не знал ответа. Может быть, потому, что ему довелось преступить тот страшный рубеж, через который, к счастью, переходят немногие: он стрелял, желая убить, и желание его исполнилось. И что такое по сравнению с настоящим убийством цепочка случайностей, приводящая к гибели очередной Ирины Полушкиной? Можно ли вообще ощущать эту вину? Наверное, Мартина смог бы понять водитель «скорой помощи», который сбил пешехода, спеша доставить в больницу умирающего. Но у Мартина не было знакомых водителей, имеющих за спиной столь печальный опыт. Максимум – одна хорошая девушка, которой безумно не везло на старушек – те попадали под её машину каждые полгода, отделываясь, впрочем, переломами рук или ног.
Девушке – грозе старушек – Мартин звонить не стал. И вообще чем больше он размышлял над своей ситуацией, тем в большее уныние приходил.