– Кто же это мог быть? – сказал лорд Джон. – Бедняга! Похоже, он переломал себе все косточки до последней.

– А потом бамбук пророс сквозь его сломанные ребра, – отозвался Саммерли. – Это, конечно, очень быстрорастущее растение, но, тем не менее, непонятно, как могло получиться, что побеги, проросшие сквозь тело, достигают высоты двадцати футов.

– Что же касается личности этого человека, – сказал профессор Челленджер, – то здесь у меня сомнений нет. Поднимаясь вверх по реке, чтобы встретиться с вами на фазенде, я постоянно расспрашивал о Мейпле Уайте. В Паре о нем никто ничего не слыхал. К счастью, у меня был своеобразный ключ, поскольку я располагал зарисовкой из его записной книжки, где он был изображен за завтраком с неким священнослужителем из Росарио. Мне удалось разыскать этого священника, и, хотя этот парень очень любил поспорить и счел абсолютно неуместной мою попытку разрушить с помощью современной науки его убеждения, он, тем не менее, поделился со мной кое-какой полезной информацией. Мейпл Уайт был в Росарио четыре года назад, или за два года до того, как я видел его мертвое тело. В тот момент он был там не один, с ним был его друг, американец по имени Джеймс Колвер, который оставался в лодке и со священником не встречался. Поэтому я считаю, что сейчас перед нами, без сомнения, останки этого самого Джеймса Колвера.

– Как не вызывает сомнений и то, как именно он встретил свою смерть, – сказал лорд Джон. – Этот человек сорвался или был сброшен с вершины и упал на пронзившие его стебли. Как иначе можно объяснить, что все кости у него поломаны, а сам он насажен на бамбук, верхушки которого находятся так высоко у нас над головами?

Среди нас воцарилось тягостное молчание; мы стояли над раздробленными человеческими останками, понимая, что со словами лорда Джона Рокстона трудно не согласиться. Сквозь заросли прямо у нас над головами виднелась нависающая вершина скалы. Несомненно, американец упал именно оттуда. Но был ли это несчастный случай? Или же… Вокруг этой неизведанной страны начинали возникать зловещие, ужасные догадки.

Мы оправились от потрясения и продолжили свой путь вдоль линии скал. Они были такими же ровными и неприступными, как чудовищные стены ледяных полей в Антарктиде, которые на запомнившейся мне картинке простирались от горизонта до горизонта и поднимались намного выше верхушек мачт исследовательского судна.

Мы прошли пять миль и не увидели ни одной трещины или расселины. Но затем внезапно мы заметили нечто такое, что вселило в нас новую надежду. В нише скалы, защищенной от дождя, мелом была нарисована стрелка, по-прежнему указывавшая на запад.