— Отчасти вы правы, — сказал Престо, — но только отчасти. Конечно, с вами ещё предстоит большая работа. Но ведь и с артистами, которые берутся впервые за рубанок или лопату, тоже надо немало повозиться, чтобы, глядя на экран, над ними не смеялись профессионалы. Главное то, что у вас прирождённый талант, бесспорные задатки. Это я заметил ещё у Изумрудного озера, когда вы изображали безумие Офелии. Поверьте моей опытности и опытности Гофмана, который имел дело с сотнями новичков и умеет оценить человека по одному движению, по одному жесту.

Эллен всё ещё не сдавалась и возражала:

— Но ведь это были только мои привычные жесты.

— Поймите же, — продолжал убеждать её Престо, — что одно дело — стирать бельё в хижине сторожа и другое — перед аппаратом. Самая лучшая прачка забывает свои привычные движения, как только её начинают снимать. Она или смущается, и у неё всё летит из рук, или начинает стирать так, как ей кажется нужно для экрана. И только по-настоящему талантливые люди могут устоять перед этим испытанием — съёмкой.

В душе Престо и сам ещё не был вполне уверен, но Эллен безусловно представляла собой самый подходящий сырой материал, обещала больше других. Неведомым для Эллен осталось и то, что Престо заранее сговорился с Гофманом поддержать, поощрить Эллен, если и он найдёт, что из неё выйдет толк. И Эллен, видимо, не на шутку заинтересовала Гофмана, судя по искренней горячности, с которой он принял её первый дебют. Что же касается остальных артистов, то они были восхищены не только естественностью, но и красотой, гармоничностью её движений. Даже для более опытных артистов было откровением то, что подметил Престо ещё на берегу Изумрудного озера: трудовые движения могут быть так же красивы и изящны, как художественная пластика, что самые хитроумные изощрения не могут лучше показать красоту форм, линий, динамику живого человеческого тела, чем эти трудовые позы и жесты.

Видя, что Эллен всё ещё колеблется. Престо сказал:

— Послушайте, мисс Эллен, совсем недавно вы сказали мне, что готовы сделать всё, чтобы помочь мне. И эту помощь теперь вы можете оказать мне. Вы знаете, что я переживаю нелёгкое время. Больше того, всё висит на волоске. В случае неудачи я разорён, моя карьера кончена. Но в своём падении я увлеку и других, — всех, кто связал свою судьбу с моею. Ведь, начиная это дело, я думал не только о себе. Об этом я говорил вам ещё в сторожке парка. Не отказывайтесь, Эллен. Поймите, что и я, и Гофман не поведём вас и себя на провал. В успехе мы так же заинтересованы, как и вы, и мы сделаем всё возможное, чтобы обеспечить этот успех. Дайте только ваше согласие!