Светлый фон

 

 

 

 

Властелин мира

Властелин мира

 

«Властелин мира» — роман о проблемах телепатии, власти человека над миром и над самим собой. Герой романа — гениальный инженер-бионик Штирнер изобретает аппарат для передачи мысли на расстояние, и не просто передачи, а для зомбирования, гипноза и подавления воли… Александр Беляев всегда оставался интереснейшим и оригинальным писателем именно потому, что ему удавалось сочетать остроту авантюрного сюжета, предвосхищение грядущих научных открытий и гуманистические традиции «высокой литературы».

«Властелин мира» — роман о проблемах телепатии, власти человека над миром и над самим собой. Герой романа — гениальный инженер-бионик Штирнер изобретает аппарат для передачи мысли на расстояние, и не просто передачи, а для зомбирования, гипноза и подавления воли…

«Властелин мира» — роман о проблемах телепатии, власти человека над миром и над самим собой. Герой романа — гениальный инженер-бионик Штирнер изобретает аппарат для передачи мысли на расстояние, и не просто передачи, а для зомбирования, гипноза и подавления воли…

Александр Беляев всегда оставался интереснейшим и оригинальным писателем именно потому, что ему удавалось сочетать остроту авантюрного сюжета, предвосхищение грядущих научных открытий и гуманистические традиции «высокой литературы».

Александр Беляев всегда оставался интереснейшим и оригинальным писателем именно потому, что ему удавалось сочетать остроту авантюрного сюжета, предвосхищение грядущих научных открытий и гуманистические традиции «высокой литературы».

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1. КАНДИДАТ В НАПОЛЕОНЫ

Глава 1. КАНДИДАТ В НАПОЛЕОНЫ

— Не брызгайте мне на платье, Штирнер! Вы не умеете грести.

— Ну конечно! Женщины, отправляясь кататься на лодке, имеют обыкновение надевать платье из такой материи, на которой брызги воды оставляют неизгладимые пятна.

— Эту остроту вы позаимствовали у Джерома Джерома, из его повести «Трое в лодке»?

— Вы очень начитанны, фрейлейн. Я не виноват в том, что это наблюдение Джером сделал раньше меня. Истина остается истиной, хотя бы в лодке ехало и не четверо, а пятеро.