Они вместе прыгнули в ледяную серую стену.

Глава 73

Глава 73

Томас приземлился на все четыре на дощатый пол сарая. Он никак не мог отдышаться, кашлял, отплёвывался; сердце колотилось с бешеной скоростью и отказывалось успокаиваться. Он бросился прочь от транс-плоскости, стараясь убраться подальше — на случай, если с той стороны прилетит какой-нибудь зловредный обломок. Удирая, он краем глаза заметил Бренду — та нажимала кнопки на контрольной панели. Серая мерцающая стена мигнула и пропала, на её месте теперь виднелась дощатая стена сарая. «Откуда она знает, как это делается?» — недоумевал Томас.

— Быстро убирайтесь отсюда! — скомандовала она Томасу с Минхо.

Томас озадачился ещё больше: что это с ней? Они же теперь в безопасности! Или как?..

— Осталось ещё одно, последнее дело, — пояснила Бренда.

Минхо уже вскочил на ноги и подошёл к Томасу — помочь тому подняться.

— Мои грёбаные мозги уже совсем не шевелятся. Пусть делает, что хочет, валим отсюда!

— Лады, — согласился Томас.

Друзья несколько секунд постояли, переводя дыхание и глядя друг другу в глаза — они словно заново переживали всё, через что им пришлось пройти вместе: кровь, боль, смерть. А ещё в их глазах была надежда, что может быть — лишь может быть — все испытания остались позади.

Но больше всего Томаса терзала скорбь по потерянным друзьям. Смерть Терезы, отдавшей свою жизнь взамен его, Томаса, жизни — эта боль была непереносима. В этот момент, когда он смотрел в глаза своему настоящему, самому верному и надёжному другу, он поклялся себе никогда не рассказывать Минхо о гибели Ньюта.

— Ещё бы не лады, образина ты уродливая, — отозвался наконец бывший Страж в своей обычной манере, однако без фирменной кривой усмешки. Его взгляд сказал Томасу: друг чувствует то же самое. В глазах Минхо светилось понимание: они оба будут скорбеть об утратах до конца жизни. Затем Минхо развернулся и вышел. Томас ещё некоторое время постоял, затем последовал за ним.

Выйдя из сарая, он вынужден был опять остановиться. Ему внушали, что подобных мест уже не существует… Но вот же он: пышный, зелёный, искрящийся жизнью мир! Томас стоял на вершине холма, возвышающегося над лугом, где посреди высокой густой травы пестрели цветы. По лугу бродили люди — две сотни спасённых иммунов; кое-кто из них даже бегал и прыгал от полноты чувств. Правый склон холма плавно опускался в долину, заросшую высоченными деревьями — лес простирался на многие мили и заканчивался там, где в синее безоблачное небо упиралась иззубренная стена скалистых гор. Слева от Томаса травяная равнина переходила в заросли кустарника, за ними тянулась полоса песка, а дальше гнал свои тёмные, покрытые белой пеной волны необъятный океан.