— Понимаете, там наша сотрудница, Елагина… невеста Закревского… Вы, пожалуйста, осторожнее при ней. Знаете, не надо раньше времени… Может, все еще устроится…

В невысокой, освещенной двумя яркими лампами комнате (это было что-то вроде столовой или общего зала) нас встретили паренек в цветастом свитере и девушка в спортивном костюме и накинутой на плечи меховой куртке. В углу на раскладной кровати лежал мужчина, уже немолодой, смуглый, чернобородый.

Я спросил Устинова, где остальные сотрудники пункта.

— Остальные? — рассеянно сказал он. — Ах, остальные… Двенадцать человек третьего дня ушли с проводником на Зулумколды. Мы строим там опорную базу… Я, Закревский и Хачикян, — он ткнул рукой в сторону чернобородого, — поднялись к лагерю «три тысячи», это на девятьсот метров выше пункта. Потом Хачикяну стало плохо, я помог ему спуститься… Да, да, не следовало оставлять Закревского… Но вы должны понять…

Пока я понимал лишь одно: начальник астрофизического пункта настолько взволнован и растерян, что добиться от него ничего нельзя. Собственно, все они находились в том состоянии, которое Леднев обычно называл «ТП» — тихая паника. И суетливый начальник, и Хачикян, и мальчишка-радист… Все — кроме Елагиной.

Впрочем, о ней следовало сказать с самого начала.

Красота и ум — высшие проявления природы. Но ум иногда бывает злобен, красота же всегда добра. Елагина была очень красива. Впрочем, красива — не то слово. Красивых много. Я бы сказал — прекрасна. Тут разница такая же, как между Ай-Петри и Эверестом.

Лет двадцать назад мне случайно попался потрепанный томик «Популярной астрономии» Фламмариона. На обложке, наискось порванной и склеенной полоской пожелтевшей папиросной бумаги, была изображена женщина с глобусом у ног — Урания, покровительница астрономии. Позади Урании светился звездами черный провал неба. Урания улыбалась и показывала рукой на звезды. Она была совсем земной женщиной, эта Урания, но в глазах ее отражался загадочный блеск далеких звезд… Мне почему-то врезался в память этот блеск. С тех пор я смотрел в глаза многих женщин — иногда очень красивые глаза, — но еще ни разу не видел в них звездного отблеска. И только у Елагиной…

Она была настоящей земной женщиной, как Урания на порванной обложке «Популярной астрономии», но свет звезд дрожал в ее глазах…

Я попросил Елагину объяснить, при каких обстоятельствах исчез Закревский. Она подошла к висевшей на стене карте и начала говорить-коротко, ясно, точно. А в глазах светился удивительный звездный отблеск…

Через три минуты я знал все.