«Фактам? – спросил Дон. – Каким фактам?»

Когсвелл дернул себя за подбородок: «Бетти Уайт дала всестороннее описание загробного существования. Подробности, о которых она сообщила… неопровержимы».

«Что ж, – пожал плечами Дон Бервик. – Не хотел бы бесконечно спорить на эту тему. Тем не менее, следует отметить одно обстоятельство, относящееся к ее „неограниченной вселенной“ – дух Бетти Уайт говорил с Уайтом, но в качестве идеализированной версии Бетти Уайт. Она описывала коллективное подсознание таким, каким его представляли себе только сам Уайт и его приятель Дарби».

«Должен признать, – заметил Раковский, – что существуют другие, не менее существенные описания загробной жизни, и что изобретательная теория Бервика позволяет объяснить многие детали этих описаний… Однако, подобно всем остальным теориям, она не может быть фактически подтверждена».

«Почему нет? – Дон поднялся на ноги. – Если человек желает изучить коллективное подсознательное представление о загробной жизни, как ему следует подойти к решению этой задачи?»

«Он должен умереть. Таков традиционный ответ на этот вопрос», – сказал Раковский.

«Ну хорошо, он умрет. Что дальше?»

«Он попадет туда, куда хотел попасть».

«Верно. Но в представлении тех, кто его знал, он останется таким, каким его помнят – со всеми слабостями, пороками и неприятными свойствами, которыми они его наделяют».

«Понимаю, к чему вы клоните, – кивнул Годфри Хед. – Для того, чтобы дух – назовем его духом – оптимально функционировал в так называемом „потустороннем мире“, его должны помнить как личность с оптимальными характеристиками».

«Вот именно! Влиятельным, умным, находчивым!»

Джина усмехнулась: «И любопытным – достаточно любопытным для того, чтобы стремиться к изучению загробной жизни. Кроме того, он должен быть наделен стремлением сообщать о своем опыте тем, кто остался в живых».

Доктор Когсвелл ударил кулаком по ладони: «Как насчет Гудини? Он обладал всеми упомянутыми свойствами. Он был хорошо известен. Но его дух никогда никому не являлся».

«Существенное наблюдение, – согласился Дон. – Думаю, что это препятствие преодолимо. Как выглядел Гудини в коллективном подсознании? Какова была его репутация?»

«Несомненно, его представляли себе как умного и находчивого человека».

«Разумеется, – согласился Дон. – Но он был известен также, как глубоко убежденный скептик – именно Гудини утверждал, что спиритуализм – стопроцентное шарлатанство».

«Да, утверждал».

«Поэтому очень немногие ожидали бы возможности связаться с его духом. Общественность была взволнована скептицизмом Гудини. По сей день призрак Гудини бродит в потустороннем мире как вечное воплощение скептицизма, ни во что не верящее – даже в свое собственное существование».