Я провел в лагере два года. Нам старательно промывали мозги. Я понимал, что, если меня одолеет скука, я забуду себя – и, чтобы избежать этого, учил русский и китайский языки. Учил прилежно – больше мне нечем было заняться. Русские и китайцы охотно мне помогали – они считали, что промывание мозгов продвигалось успешно.

Два года. Было очень трудно. Шестеро моих товарищей умерли. Двоих убили при попытке к бегству. Трое умерли от болезней и недоедания, одного избили до смерти за нарушение дисциплины. Однажды наш лагерь посетил русский полковник. Он чем-то был похож на меня… Короче говоря, я его убил, спрятал труп под бараками и вышел в его униформе. В джипе полковника я доехал до местечка под названием Цицихар – оттуда отходила железнодорожная ветка, соединявшаяся с транссибирской магистралью.

К тому времени уже начался переполох, подняли тревогу. Я бросил джип и, продолжая притворяться полковником, занял место в поезде, отправлявшемся на запад. Провел в вагоне два дня и две ночи – проехал мимо Читы в город под названием Улан-Удэ, неподалеку от озера Байкал. Где-то в тех же местах, кстати, была ставка Чингисхана, Каракорум. Но здесь удача от меня отвернулась. Я уже представлял себе, как приеду в Москву и заявлюсь в американское посольство. Но мне встретился русский офицер, и я отдал ему честь не так, как следовало. Соскочил с поезда и побежал по задворкам сортировочной станции. За мной уже гнались – как в комедии «Полицейские и воры», только мне не было смешно. Я забрался в кабину паровоза, приставил пистолет к спине машиниста и прятался за ним, пока поисковый отряд не пробежал мимо. Мы поехали задним ходом обратно в Читу; кочегар и машинист явно думали, что им пришел конец. Я понимал, что в Чите меня не ждет ничего хорошего – но не видел другого выхода. Километрах в тридцати от города я связал машиниста и кочегара по рукам и ногам и приехал на паровозе в Читу. Как только показалась сортировочная станция, я притормозил, чтобы паровоз ехал не быстрее километров пятнадцати в час, и выскочил из него – поезд покатился дальше сам собой. Метрах в ста дальше по дороге он врезался в маневровый локомотив.

Плохо помню, чтó происходило после этого. Помню, за мной гнались по улицам Читы. Я спрятался в каком-то борделе, украл чемодан и чью-то гражданскую одежду и смешался с толпой из восьмидесяти русских инженеров и техников, направлявшихся в Харбин на грузовиках, в составе автоколонны. Не мог отвязаться от этой команды; меня заставили устанавливать оборудование на цементном заводе. Я ничего не понимал в этом оборудовании, но подчинявшийся мне бригадир строителей прекрасно в нем разбирался. Три месяца я наблюдал за работой строителей и получал зарплату, но при этом чувствовал, что меня вот-вот разоблачат.