Однако сам ученый не сомневался в своей правоте. О мужестве Чижевского можно судить по тому, что, несмотря на фактическое замалчивание его трудов, несмотря на подчас необъективную критику, он был убежден — его идеи будут признаны. Пусть не сейчас, пусть понадобятся десятки лет, но идеи его перестанут называться фантазиями…
Но как все это его и огорчало! Как мучительно было пробиваться через «исключительную мертвенную медлительность проникновения новых идей в мозг человека»! Мужественный ученый наедине с собой, в стихах, признавался:
…Казалось бы,
Бесспорно, никто так не чувствовал необходимости опытного — реального, ощутимого, зрительного — подтверждения статистических выводов о существовании этого космического «моста» Солнце — биосфера, как сам Чижевский. Уверенный в справедливости своих выводов, тем не менее он хотел получить еще и опытное их подтверждение.
Недаром он любил повторять слова Ломоносова:
Надо ставить гелиобиологические опыты. Но с чего начать? И кто может помочь?
Александр Леонидович обращается с этим вопросом к К. Э. Циолковскому. Молодой ученый знал, что найдет здесь самое живое участие и поддержку. Ведь знаменитый основоположник космонавтики не раз говорил своему молодому другу, как беспокоит его излучение Солнца в связи с будущими полетами человека. Какую несут они угрозу, откуда ее ждать, как предостеречь отважных звездоплавателей?
Циолковский с увлечением слушал своего земляка, который заинтересованно и страстно объяснял все трудности будущего эксперимента. Нет никаких приборов, позволяющих регистрировать действие проникающего излучения на живые организмы. Научная литература тоже не дает никаких рекомендаций, как их построить… Вероятно, надо в качестве приборов-датчиков использовать саму живую материю… Но неизвестно, отзывается ли она вообще на космическую радиацию…