— Может быть, вирус и безвреден для нас, — сказал он. Даже, показалось нам, с безразличием. — Но я за абсолютную осторожность. Все неизвестное потенциально опасно.

— И все-таки, Бурмистров, — спросил капитан, — неужели на вирус нельзя ничем воздействовать?

— Кажется, — ответил Евгений, — вирус с его ферроосновой можно ослабить, даже убить, изменив магнитное поле. Но при всем желании мы не можем изменить магнитное поле планеты.

Убийственный довод! Но, как это бывает, ожесточив всех, он заставил искать обходные пути. Очень хотелось людям настоящего ветра, грозы, воды. Хорошей была планета. На Земле становилось тесно, Марс и Венера для колонизации не годились. А здесь… Насадить леса, заселить реки рыбой, построить города — это будет вторая Земля, второй наш дом.

— Если поставить ряд опытов… — предложил Частный. — Привить вирус водорослям в лаборатории. Испытать его на земных организмах…

— На ком? — спросил в упор Хоста Тройчев. — На нас самих?

Частный замялся. Кролики и белые мыши, взятые экспедицией, погибли на третьем году полета. Из земных организмов на «Радуге» были только мы, люди. Да еще любимица экипажа ангорская кошка Муфта… Муфта тотчас встала перед глазами каждого — зеленоглазая, ласковая. Кошке, как и нам, надоело жить взаперти: часами она царапала выходной люк, просилась, чтобы ее выпустили на волю.

— Поставить опыт на Муфте? — сказал Тройчев. — Я возражаю. Лучше поставьте на мне.

— И я возражаю, — сказал механик Берг. — Никаких прививок на Муфте.

— Однако… — Частный протестующе отмахнулся. — С каким результатом мы вернемся на Землю? Или, может, смотаемся за партией белых мышей и — назад?..

Все это правильно. Но Муфту всем было жалко. Не только потому, что мы все к ней привыкли.

— Как, друзья, решим с Муфтой? — спросил капитан.

Минута прошла в молчании, прежде чем кто-то сказал:

— Выпустим…

Так и решили: Муфту из корабля выпустить. Вирус привить водорослям в лагуне и контрольным экземплярам в лаборатории. Если отрицательных результатов не будет — выходить без скафандров. Прививку поручили Частному и Бурмистрову.

Нас было на «Радуге» четырнадцать человек. Четырнадцать разных судеб. Были среди нас люди старые и молодые, Женька Бурмистров моложе всех. Были веселые и серьезные. Дальние экспедиции комплектуются именно такими людьми. Каждый мог вспомнить и рассказать что-то о себе. Капитан экспедиции Сергей Петрович Попов погибал на «Регуле» в пылевом мешке у Проксимы Центавра, — два года странствовал, захваченный потоками леонид. Механик Берг был еще практикантом, чудом остался жив на взорвавшемся буе, который нашли через шестнадцать месяцев, нашли случайно, уже отчаявшись. Частный сражался с чудовищами на безымянных планетах Алиота. Врач Гринвуд до сих пор с содроганием вспоминает эпидемию, вспыхнувшую на «Океане», в середине рейса, когда не было и намека на какую-либо тревогу; эпидемия скосила двадцать семь из тридцати четырех участников полета… Тройчев, попавший в вулкан на Венере, Стоян, вышедший поседевшим из гравитационных тисков Нептуна… Все это были мужественные люди, сильные, чем-то похожие друг на друга.