Многое изменилось и внутри страны. Так, например, было окончательно налажено печатное дело. В Московской царевой типографии работало уже девять станков, а этажом выше неустанно трудились нанятые за границей граверы. Но уже подрастала и молодая русская поросль, поскольку в стандартный договор, который заключал со мной любой иностранец, обязательно включался пункт о непременном обучении двух учеников. А подавляющее большинство иностранцев были связаны договорами именно со мной. Никто более не мог предложить лучшие условия, как финансовые, так и гарантийные. Впрочем, и отрабатывать я их заставлял по полной программе. Ребятки у себя на родине даже и не представляли себе, что можно так работать. Я их выжимал буквально досуха. Во всех отношениях. В особенности за обучение. Потому что, поскольку мастера нанимались, так сказать, партиями, я заложил в договор и механизм проверки качества исполнения учителями своих обязанностей в этой области. Так, после года обучения все ученики должны были сдавать что-то типа экзамена, на котором определялось, насколько хорошо ученик овладел преподаваемым ему искусством. По итогам первого года лучший из учителей ежемесячно получал прибавку к жалованью в пять гульденов. А вот по итогам второго теперь уже двум худшим учителям, наоборот, срезалось из оплаты по пять гульденов. Так что общая сумма денег, кои выплачивались иноземцам из моей казны за три года их работы, оставалась неизменной, а вот распределение ее менялось. И, как показала практика, это их шибко мотивировало. Поскольку никаких отговорок типа «рюски ошень глюпы» и тому подобное, что, как свидетельствует история, частенько срабатывало во времена Пети Первого, я не терпел. Мол, твои проблемы, дорогой. Не смог обучить этого ученика, потому что глупый, — ищи умного. Хоть на улице кого подбери, а выучи…

Основной продукцией типографии были, естественно, богослужебные книги, а также издания греческих и латинских авторов. Но два печатных станка уже год с лишним большую часть времени трудились над выпуском другой литературы. Во-первых, там вовсю печатались книги на итальянском, голландском, немецком, испанском, шведском, польском и французском языках, в основном по медицине, математике, фортификации и строительству, военному делу и трактаты по химии. Тираж каждой из таких книг достигал чудовищной в это время величины в тысячу экземпляров, и существенную часть их я, так сказать, протащил контрабандой, заявив, что мне нужно оснастить учебными пособиями на различных языках цареву школу. Во-вторых, печатались книги на русском языке, в частности тот же справочник по травоведению, уже оснащенный великолепными иллюстрациями, и другие книги по медицине. И, в-третьих, совершенно неожиданно для меня у нас появилась и, так сказать, русская беллетристика.