– Наверняка, – согласился Валленштейн. – У Дарианы, как мы не раз с тобой говорили, имеются покровители не менее высокопоставленные.

– Но, герр оберст, тогда…

– Никаких «тогда», герр обер-лейтенант. Гилви Паттерс, и никто другой, сдала вас Дариане Дарк, сдала с потрохами. Просто невероятное везение, что все остались живы. Я сам в такое с трудом поверил… А теперь разрешаю приступить к выполнению задания вышестоящего командования.

– Яволь! – мрачно откозырял я.

Гилви держали взаперти в арестантском бронетранспортёре (имелся в славной бригаде и такой). Охрану – плечистых парней из последнего пополнения, сплошь «стержневой нации», – уже предупредили:

– Ждём вас, господин обер-лейтенант, – сказал один из них, с необтёртыми нашивками обер-десантника.

Я сухо кивнул.

…Внутри едва можно было выпрямиться во весь рост. Крошечная камера, бортовые лючки наглухо заварены, горит лампа дневного света за мелкой и частой – палец не просунешь – решёткой. В углу крохотная кабина биотуалета, вдоль борта – откидная лежанка. Ещё есть жёсткая табуретка у откидного же столика, и тоже намертво врезанная в пол.

Тут пахло страхом и страданием. Стены, пол, потолок покрывала ржавчина, и я мельком пожалел, что господин старший мастер-наставник сюда не заглядывает, – в противном случае все проштрафившиеся новобранцы без устали драили бы автозак изнутри до полного блеска.

Гилви казалась окаменевшей статуей. С неё не срывали погоны и награды, сняли только ремень и портупею, однако выглядела она так, словно над нею надругалась вся бригада до последнего человека.

На меня она даже не посмотрела. Пребывала где-то глубоко-глубоко в себе, словно прислушиваясь к неведомым голосам.

– Гилви…

Она не повернула головы.

– Гилви! – я шагнул к ней, коснулся плеча.

– О, – бесцветно сказала она, не шевельнув бровью. – И тебя прислали.

– Прислали, – согласился я. Отпираться и утверждать, что я очутился здесь по собственной инициативе, смысла не имело.

– Зачем? – не меняя выражения лица и не шевелясь, произнесла Гилви.

– С тобой потолковать.

– Что называется, «по душам»? А о чём толковать-то, Рус? Меня арестовали по ошибке. Думаю, та стерва Пояркович решила меня оговорить. Почему-то решили, что раз на меня пришел вызов, то, ясное дело, я желаю скрыться, а сам вызов – подложный. Ну так соединились бы со штабом моей конторы, там бы Валленштейну быстро всё объяснили – кого следует арестовывать и кого нет.