Сперва у Дарк расширились глаза, потом она захрипела, задёргалась в путах, выгибаясь, словно в эпилептическом припадке. Я чувствовал захлестнувшее её отчаяние, чёрное и беспросветное, ощущал и желание перестать жить, умереть прямо сейчас, однако сквозь это пробился холодный голос Гилви:

– Ты нам всё скажешь, бестия.

– Ты… ты… – Дарк приподняла голову, из уголка рта по подбородку стекала слюна. – Ты… почему… с ними…

– Потому что я люблю его. Достаточно? – прежним голосом объявила Гилви. – Что ещё хочешь спросить, Дариана?

– Ты… ты перешла порог, ты теперь…

– Знаю. Но это было неизбежно.

– О чём ты, какой порог? – не понял я.

– Потом, – отмахнулась Гилви, – не мешай.

– Т-ты… могла бы…

– Кто меня создал, Дариана? – спокойно спросила Гилви. – Ответь мне, и, быть может, я пощажу тебя.

Дарк хрипло засмеялась, однако смех тотчас сменился захлёбывающимся кашлем.

– Пощадишь меня… пощади себя, моя верная разведчица…

– Обо мне не беспокойся, – спокойно парировала Гилви. – О себе я позабочусь сама. А вот ты – ничего не хочешь сказать сама?

– Нет, – криво ухмыльнулась Дарк.

– Тогда мы возьмём твою память, – беззлобно и даже как-то беззаботно произнесла моя напарница.

– Никогда! Вы не сможете…

– А ты сейчас всё увидишь, – по-прежнему безмятежно посулила Гилви. – Давай, Рус! Она сейчас сломается.

Крепко прижимаясь друг к другу, мы шагнули к Дариане, и она вновь забилась, задёргалась, на губах у неё пузырилась пена.

…Когда лопнула последняя преграда, мне показалось, что я обрушиваюсь в чёрную исполинскую бездну. Мимо со свистом проносились гладкие стены, а дна всё не было, лишь нарастал ужас перед последним ударом. Дариана вскрикнула подбитой птицей и замерла, уставившись на нас замершим взглядом.

В следующий миг её воспоминания хлынули в нас.