На сей раз мне даже не пришлось стрелять.

«Гилви…»

«Всё хорошо, любимый мой. Мне не больно, и это уже скоро кончится. Я немножко подускорила тут всё. Сейчас твоим станет легче. А потом… Твой план удался, Рус».

Я окаменел, не в силах шевельнуться; Гилви погрузилась – или, вернее сказать, растворилась – уже по пояс, но биоморф, как мог, облегчал ей конец. Пока будет цел мозг, Гилви будет жить. Несколько минут, но будет.

«Не вздумай, – предупредила она моё желание. – Со мной всё. Сейчас… сделаю больше крылатых. И каждый понесёт нашу ненависть. Они сожрали сами себя, они заглотили такого же биоформа – и отныне будут пожирать их и только их. Уж в этом ты можешь не сомневаться. Антигравитаторы – отберут у других, готовых к взлёту, я им всё это сейчас диктую… Всё, как ты хотел, милый мой. Только не надо стреляться, пожалуйста, я тебя очень прошу. Совсем необязательно погибать нам обоим. Ты удержался… а я вот нет. Это рано или поздно бы случилось… биоморф пошёл в рост. А так я хоть принесу пользу. Настоящую пользу… У „маток“ появится новый враг. Им отныне станет не до нас. Ты всё очень хорошо придумал…»

Да, это было самое лучшее, что пришло мне в голову. Аутоиммунное заболевание. Организм вырабатывает антитела против своих собственных тканей. Ничто иное не могло бы нас защитить. Забросать планету водородными бомбами? Не поможет, сколько ещё таких планет в нашей галактике! И с них придут новые «матки». И будут приходить до тех пор, пока мы, человечество, не падём в борьбе, растратив последние силы.

А так им будет чем заняться. Новые «матки», готовые пожирать именно «чистых» биоморфов, станут подниматься с планеты. Они отыщут своего врага, пусть небыстро, но отыщут. Нельзя сказать, что люди смогут спать спокойно, но всё-таки у нашего врага появился ещё один враг.

Дариана Дарк в последний раз захрипела и умолкла, на сей раз – навсегда. Захлестнувшее ей шею щупальце деловито поволокло тело на глубину. Оставляя кровавый след, Дариана скрылась в коричневой жиже – навечно.

А там, где ещё колыхался кокон Гилви, на поверхности продолжали вздуваться пузыри, и всё новые и новые твари вырывались на свободу; подстёгнутый человеческой волей биоморф превзошёл самого себя, создавая всё новые и новые средства для борьбы с себе подобными.

«Рус… уже почти всё. Сейчас я… растворюсь окончательно. Это не больно, только очень страшно. Видеть, как отпадают твои пальцы, потом кисти, предплечья, ну и так далее. Собирай своих солдат, Рус. Вам тут больше делать нечего. Если хочешь, конечно, останься и досмотри, как мои „матки“ будут расправляться с их…»