В Челябинске друзья не стали выходить на потемневший от затяжного дождя перрон. И на этой большой станции к ним никто не подсел, будто обстоятельства играли на их стороне. Чуть позже проводница принесла им чай, и мужчины расположились возле стола.

– Антон, а ты любишь дорогу, в смысле путешествий, конечно?

– О, дорога, дорога, дорога, бесконечные вёрсты без сна, в них надежда, слепая тревога, радость встреч и былая вина, – неожиданно продекламировал катрен Раскатов. – Люблю, Олежка, как её не любить… ты прислушайся к ритму колёс, всё равно, что биение сердца. Вся наша жизнь нескончаемая дорога.

– Наверно, но рано или поздно человек же должен возвращаться туда, где его ждут.

– А с этим у нас всё в порядке. Представь, что где-то в одном городке две милые дамы сидят в уютном кафе, выпивают за наше здоровье и мечтают о встрече, – усмехнулся Антон, отпивая из стакана.

– Всё шутишь, а для них это удар по самолюбию.

– Вот как раз и полечатся от него.

– Может, всё-таки надо было поехать вместе? А Пашка не осудил бы нас за это.

– Не осудил бы. Но ты же сам всё недавно видел и слышал… Не знаю, как Арина, но Лана точно не получили бы удовольствия от такого отдыха. Маршрут не самый лёгкий, ты сам знаешь, трудно бы ей пришлось. А если не кривить душой, то наши женщины мечтают совсем о другом отдыхе, где нибудь у Средиземного моря в пятизвёздочном отеле со всеми удобствами. Разве не так?

– Да, твоя правда.

– А у тебя с Ариной всё так серьёзно?

– Серьезней не бывает.

– Любовь не выбирает, а лишь предъявляет права… и в этом вся её прелесть и боль, – философски заметил Раскатов.

– Это уж точно, на себе прочувствовал. Да, в отношениях всякое бывает… но это всё ерунда, если любишь, конечно… это чувство забирает целиком, и в нём я нахожу необъяснимую полноту жизни.

Антон понимающе кивнул и похлопал друга по плечу.

«Интересно, что произойдёт в отношениях этих ребят, когда раскроются все тайны, – подумал Антон, – хотя я уже догадываюсь».

Набирая скорость, поезд неудержимо стремился на восток, равномерно постукивая колёсами. За окном незаметно опустились сумерки, и окружающий пейзаж постепенно стал сливаться в одну сплошную картину ночи, лишь изредка поблёскивая редкими огоньками фонарей.

В попытке заснуть Олег устроился на верхней полке, но даже сейчас сомнения в правдивости Антона ни на минуту не оставляли его в покое, заставляя вновь и вновь анализировать свои подозрения:

«Парадокс какой-то! Он ведь целых одиннадцать лет промывал свои мозги в отшельничестве… Неужели так и не смог вспомнить главного? Не может быть, я не верю в это! Ведь он считается одним из лучших у пришельцев, но его «коллегам» понадобилось значительно меньше усилий и времени для этого. А если он вспомнил себя, то какую игру ведёт, и с какой целью? Нет, Ридан должен был узнать об этом, должен был».