— Бели! — Закричал я. — Литу ранили, а на наконечниках стрел что-то магическое. Есть у тебя зелье против этого?

— Как ранили? — Алхимик, который только собрался кинуть ещё какую-то бутылку, обернулся ко мне. — Этого не может быть!

— Говорю же, ранили! Но у неё лечебный амулет без энергии, я не знаю, что делать.

Алхимик в два шага оказался рядом. Да какой шага, это были два гигантских прыжка, после которых он упал на колени рядом со мной.

— Жало Астакота. — Не сказал, а прошипел он, только прикоснувшись к обломку стрелы рукой и тут же её отдёрнув. — От него нет спасения, пробивает любую магическую защиту, а каждая стрела содержит проклятие, которое не остановить ни одним заклинанием или амулетом! — Он посмотрел на Литу, которая смотрела на него серьёзными глазами, полными слёз. — Прости, моя девочка. — И встал.

Вот Белианд расправил плечи, осмотрелся… а потом просто взорвался!

Целая паутина коричневых магических линий выскочила из него и понеслась в разные стороны. Раздались крики, которые не смолкали, наверное, минуту. Потом алхимик (какой он, к чёрту, алхимик!) неспешно двинулся по дороге в сторону главных нападающих.

— Дар, я умру, да? — Уже совсем не сдерживая слёз, тихо спросила меня Лита.

— Нет, конечно. — Тем временем, я судорожно искал выход. — Я твой мужчина, ты должна меня слушаться, а я не разрешал тебе умирать.

Рисунок свечения был одинаковым на всех четырёх стрелах, но ведь Сенилу я от этого «проклятья» избавил. Кажется, избавил, во всяком случае, последствий я не увидел. Думаю, оно просто не успело активироваться, не получив энергию, но амулет Литы не сможет сдерживать его долго, раз в нём нет энергии. Может быть, если в нём была бы мана, он бы даже смог вытолкнуть наконечники, но маны нет.

Точно. Надо вырезать наконечники вручную, а потом залить лечебными зельями алхимика. Тьфу, мага. Да, не важно, в общем.

— Сенила, кинжал где? — Девочка сидела рядом, но на меня не смотрела. Кажется, она потеряла интерес ко всему происходящему.

— Вот. — Как-то равнодушно протянула она мне кинжал. Неужели, проклятие всё же успело на неё подействовать? Тогда надо спешить, хотя бы Литу спасти.

— Сейчас будет больно. — Посмотрел я в мокрые глаза, смотрящие на меня с надеждой. — Можешь кричать, если тебе от этого станет легче.

— Дар, поцелуй меня. — Боже, это же не фильм, можно мне пропустить эту сцену?

— Некогда, Лита, я же сказал, как всё закончится, поцелую. — Я даже не знаю, как тут у неё всё расстёгивается. Придётся срезать, потом зашьёт.

— А ты точно меня поцелуешь, когда всё закончится, правда? — Слёзы из её глаз текли ручьём, а лицо было очень серьёзным. — Даже если я умру, поцелуешь же? Ты же обещал!