— Ты чего меня не разбудил? — Спросил я графа. — А если бы это было нападение?

— Эта девочка, она… — Задумчиво, или скорее озадачено, начал он. И замолк.

— Ну, чего замолчал? Чего она?

— Она меня забрала, и я перестал слышать всё вокруг. И ты меня не слышал. А самое страшное, я не смог выбраться из шпаги! Когда я понял, что оглох и онемел, пытался несколько раз. Как будто стенка какая-то.

— И почему? — Всё же решил я спросить, потому что он замолк и молчал уже несколько минут, пока мы разъезжались с телегой.

— Не знаю. — Ответил он всё тем же задумчивым голосом. — Управлять её телом я тоже не мог. Не выпускай шпагу из рук больше, очень прошу.

— Испугался? — Решил я немного пошутить, а то не нравится мне его голос.

— До усрачки. — Не принял он шутки. — Я как будто умер. Ну, в смысле, совсем умер. — Немного стушевался он, поняв, что вышел каламбур.

— Ладно, не бойся. Папочка Демон придёт и тебя спасёт. — Нет, надо его как-то расшевелить. — Протянет к тебе руку — сразу кричи мне.

Но он ничего не ответил. Ладно, взрослый мальчик, триста лет как-никак, пусть сам себя успокаивает.

До темноты ехали без приключений, если не считать того, что Наталина усилила нажим на меня. Я сильно устал, у меня несколько раз перед глазами вспыхивала радуга, показывая, что я точно перенапрягся, а эта никак не хочет угомониться. То рядом сядет, прижмётся, то сзади попытается обнять, чуть не свалившись на ходу под колёса. Больше всего бесило, когда она тянулась к завязкам на поясе, заявляя, что там её ждёт «правильная сила».

Моё желание её привязать всё усиливалось, строгий голос уже не помогал. Наталина выслушивала, соглашалась, но через несколько минут опять бралась за своё. Она уже спокойно выскакивала из кареты на ходу, не боясь упасть и сломать себе чего-то. Нет, я понимаю, что карета — не автомобиль, скорость не та, но всё же километров десять в час мы делали, особенно, если подсохшая дорога позволяла.

И это её «она говорит» меня начало откровенно бесить! Вторая личность, сидящая в девочке, отличалась тупыми высказываниями и желаниями. Когда на одном перекрёстке эта ненормальная выдала: «она говорит, надо ехать в другую сторону», и попыталась силой вырвать у меня вожжи, думал, что не сдержусь и всё же возьмусь за ремень. Останавливали меня от этого метода воспитания только возраст воспитываемой, и её ненормальная реакция на любое моё применение силы.

Мне теперь уже кажется, что культ силы у Хайлин возник с подачи её сестры. Стоило мне только выкрутить руку этой малолетке, вырывая свой кинжал (вытащила у меня из ножен, обняв сзади), или силой убрать её руки, которые она с упорством сумасшедшей пихала мне в район пояса, она тут же замирала с улыбкой удовольствия. И как такую ремнём? Фраза «порка пятнадцатилетней — это не воспитание, а извращение» как раз про таких, как она.