Верта больно-больно ущипнула себя за бедро. Останется синяк. И хорошо, заслужила. Это еще не больно. Гораздо больнее будет, когда придется совершить ужасный, но необходимый шаг…

Она никак не может обречь невинное создание на жизнь в нищете. За них некому заступиться. Они умрут от холода и голода, едва ребенок появится на свет.

– Прости… – прошептала Вертрана. – Я тебя недостойна. Прости. Я не должна была быть такой беззаботной. Случай с Мей ничему меня не научил. Хорошо, что у Мей есть Тео. А у нас никого нет…

«Уличная девка!»

Вертрана положила руку на живот. Убрала. Снова положила. Залилась слезами.

«Не сегодня, – подумала она. – Не могу…»

67

67

Она немного поспала, проснулась, дрожа от холода, но чуть посвежевшая. Первым делом попросила у хозяйки принести дров и воды. Из окна подозвала того самого парнишку, что показался смышленее других, и отправила в лавку, пообещав медяшку за труды.

Потом села к огню с чашкой чая в одной руке, куском хлеба в другой и отважно признала несколько важных фактов.

– Я беременна и не смогу убить ребенка, – вслух произнесла Вертрана, морщась от звуков собственного голоса: ей было страшно. – До его рождения еще несколько месяцев, за это время может произойти что угодно. В конце концов, разве я не боец? Разве я когда-то сдавалась?

Она откусила кусок хлеба грубого помола, запила горячим чаем, по телу разлилось тепло, а вместе с теплом возвратилась надежда.

– Я в бегах, и, если Эмбер каким-то образом почувствует брата или сестру, она меня найдет, – проговорила она второй факт. – Значит, я не могу задерживаться на одном месте дольше, чем на один день.

Бродячая и бесприютная жизнь ее пока не пугала, наоборот, хуже увязнуть в местечке, подобном этому, как в болоте.

– Я… – она сглотнула, прежде чем смогла сообщить пустым стенам и очагу последний факт. – Я люблю этого гада… И не сразу сумею забыть.

Но однажды пройдет и эта боль. Просто надо двигаться вперед – день за днем, маленькими шажками. А каждый день будет складываться из мгновений, таких, как это – горячая чашка в руках, тепло камина. Или ветер и дождь. Череда комнат и лиц. И когда-нибудь боль притупится, отступит на второй план.

Денег пока достаточно, а потом… Потом она решит, что делать дальше.

– Я ухожу, – сообщила она утром старухе, которая сегодня поверх вороха платьев нацепила дырявое пальто.

– Я не верну деньги! – злобно прошипела та. – Ты заплатила за неделю.

– Оставьте себе, – устало согласилась Верта: не было сил ругаться.