Моя запальчивая речь была прервана наглым образом. Решительным шагом ко мне подошел Ганзо, схватив мое тщедушное тельце за талию, уселся в кресло. Поле чего перекинул меня поперек колена, и… и первый удар, обрушившийся на мою многострадальную пятую точку, был неожиданным.

Так наказывать меня имел право только один мужчина во Вселенной! Стоило этой мысли появиться в моей голове, как я тут же запретила себе вспоминать. Лучше подумаю о чем-нибудь другом, не менее важном.

Их гнев справедлив, их возмущение оправданно, и я действительно заслужила наказание за свою выходку. Не сказала бы, что не было другого выхода, но этот показался наиболее легким. Пусть далеко не безопасным, но быстрым и действенным. Я нашла самое простое решение, и нашла давно, вместо того, чтобы исключить риск.

Я просто решила выпендриться. Себя показать и других посмотреть. Показала. И посмотрела. Эвтэрианцы не психи, как о них говорят, но упорные ребята.

Второй шлепок обрушился на попу так же неотвратимо, как и первый. Я больше не могла думать связно. Лавина эмоций затопила сознание, сметая на своем пути все преграды. И как-то сама собой отключилась техника блокировки сновидений.

Я привыкла к вседозволенности. Он никому не позволял даже ругать меня. Но однажды я заигралась. Помню это так четко, будто все происходило вчера. Он порол меня всего два раза. Первый раз еще во время войны, когда я угнала, чтобы покататься, военный штурмовик и попала под обстрел противника. Меня отшлепали, противника потом долго пытали. Это мне по секрету Хан рассказал. За нападение на детей еще и не так карают.

Второй раз… второй раз он вытащил накачавшуюся какой-то дрянью меня из-под несчастного вояки. Меня в очередной раз отшлепали, а вояку… казнили. На месте.

— Эй, она что, плачет? — услышала я сквозь череду картинок.

А я все вспоминала и вспоминала и уже не могла разобрать, где реальность, а где рвущие душу потоки памяти. Единственное, что я успела почувствовать перед тем, как окончательно отключиться, это тепло чьей-то широкой груди. Я рефлекторно прижалась к этому теплу, ища защиты от прошлого и от себя самой.

Иногда меня посещает ощущение, будто я, влекомая грузом собственных ошибок, падаю в пропасть. Иду ко дну, но этого дна не достигаю. И тогда, словно гонимая невиданной силой, поддаюсь сумасшедшему настроению и намеренно приближаю собственный конец. Не важно, как, совершая ли ошибки, рискуя ли впустую, я лишь набираю обороты в своем безумном желании достичь наконец пугающего дна.

Пока меня кто-нибудь не остановит.