На самом деле все и правда было случайностью — я два дня следила за парнем, поднимающим зомби без разрешительных документов, и слегка потерялась в происходящем. Отводя очередную некачественную улику (зомби ковылял следом за мной, протягивая к моему горлу одну руку — вторая к тому времени отвалилась, и тихонько завывал от голода и от отвращения к собственной черепашьей скорости), я завела его в охладитель для некроулик, где определила недоделку на ближайшее проживание в одной из ячеек и вышла, закрыв дверь снаружи, твердо уверенная, что в четвертом часу утра камера больше никому не понадобится. Миккел, ковырявшийся в это время буквально в двух шагах с неизвестно по какой причине восставшей охотничьей собакой, которая навела шороху в поместье в центре города, постеснялся окликнуть шатающуюся меня (хотя мне так думается, он просто не сразу понял, кто из нас двоих зомби), а потом и вовсе потерял дар речи, когда дверь захлопнулась, свет погас, а из пары десятков занятых ящиков и ячеек раздалось подмороженное, но вполне явственное царапанье. Дежурный некромант выпустил бедного парня к девяти утра, замерзшего до заикания. К тому времени я сладко спала на полу под своим столом, и поднять меня нельзя было даже активными пинками, но совесть теперь не давала мне жить спокойно, а Миккелу обеспечивала регулярный подкорм.

В общем, парень он был неплохой, даром что странный какой-то, так нормальные на к нам на службу и не попадали, поэтому я решила продлить аукцион невиданной щедрости еще на два дня.

Разжившись одной кружкой чая, ломтем сыра, деликатно надкусанным с одной стороны, сладкой булкой (после детального осмотра было установлено, что сверху все-таки не плесень, а расплывшаяся посыпка) и чувствуя себя разносчицей какого-то совсем уж убогого кабака, двинулась в обратный путь.

Миккел при виде нагруженной меня просиял почище бюста императора перед ежегодным визитом магконтроля, отполированного магией, тряпочкой и слезами того бедолаги, чье дежурство выпадало на роковую ночь. Сцапав кусок сыра и детально рассмотрев четкий отпечаток неизвестно чьих зубов, парень вгрызся в подозрительную даже на мой непритязательный взгляд пищу. Осчастливив его остальной провизией, я рухнула обратно на стул и с хрустом потянулась.

Бесконечно откладываемые отчеты по зафиксированным жалобам горожан разрослись так, что погребли под собой наши два стола без остатка и скоро придавили бы и нас, поэтому безобразие было решено ликвидировать как можно скорее.

Вяло перебирая бумажки и перетасовывая из по папкам с пометками «Хрень», «Состав преступления отсутствует» и «Начато дело за номером №», я вяло мечтала о небольшом отпуске и зевала так отчаянно, что челюсть подозрительно похрустывала. Миккел обрел второе дыхание и сопел подозрительно бодро, да и шуршал интенсивнее. Глаза слезились.