Покинув комнату, он хлопнул дверью так, что та жалобно скрипнула и повисла на одной петле. Я лишь покачала головой: ну и силища! Потёрла ноющие после вчерашнего виски и вздохнула. Одеяло соскользнуло на пол.

Ладно, с одной проблемой справилась. Придумаю что-нибудь и с распределением. В глушь я не поеду!

Взгляд снова вернулся к шкафу, и я прошлёпала к нему, распахнула и озадаченно уставилась на вещи.

— Что за чёрт? — Потянула за подол длинный, похожий на старинный кафтан, пиджак из серебристой ткани. — Это не моё.

Подняла спланировавший на пол свиток и растерянно моргнула при виде незнакомых символов. Волосы на затылке зашевелились, когда я осознала, что понимаю смысл написанного…

И тут тишину взорвал жуткий, будто пожарная сирена, визг. Когда он умолк, прогремел незнакомый женский голос:

— Киселёва, я тебя убью!

Я вздрогнула и испуганно уставилась на дверь, из-за которой прозвучала моя фамилия. Может, это девушка того красавчика? И сейчас она узнала об измене… Неужели это её номер? Что же произошло вчера? Как же я так вляпалась?!

Ручка повернулась, сломанную дверь дёрнули, но ту заклинило, и раздался лишь протяжный скрип. Несмотря на преграду, кто-то упорно пытался попасть в комнату. Послышались крепкие словечки и обещания самых жестоких пыток.

О нет! Лихорадочно натягивая чужую одежду, я приготовилась к тому, что мне будут выдирать волосы. Мало того, что за дело, так и космы, как назло, длинные — удобно хватать. А ведь как удобно было с короткой стрижкой… Стоп!

Я замерла, и сердце пропустило удар. Волосы? Длинные. Волнистые! Рыжие?!

Глава 2. Магия — это следствие ошибки? Дерзай!

Дверь слетела с петель, и в комнату ворвалась разъярённая фурия. Чёрные волосы её развевались, будто живые змеи шевелились, а карие глаза сверкали расплавленным золотом. В моём очумевшем от странностей мозгу даже мелькнула мысль о том, как можно изменять такой красавице.

Когда незнакомка заметила меня, я собрала свои роскошные локоны и скрутила из них жгут, чтобы не дать сопернице преимуществ.

— Ты?! — сжав кулаки, надвинулась на меня девушка. — Киселёва, это же ты? Признавайся!

— Я, — обречённо кивнула я, неотрывно наблюдая за перемещением боевой фурии. — А ты кто?

— Мама я! — рявкнула она так грозно, что у меня сердце зашлось от ужаса, но девушка остановилась. Добавила с плаксивой ноткой в голосе: — Колючка, чтоб тебе мелом всю жизнь писать на скрипучей доске, это я! Не узнаёшь?

У меня в груди похолодело от этих слов.

— Это проклятие… — пролепетала я.

— …Любимое у Мамы. Он же наш добрый друг Максим Машков.