В тишине раздалось тарахтение взводимых арбалетов.

– Я могу и метнуть, – сказал жрец, поигрывая и размахивая кинжалом.

– Он нужен мне живым, – процедил Ульф равнодушно.

Ульф все еще говорил, когда Багрянец внезапно прыгнул в молниеносном выпаде, нанеся ему глубокий укол, который даже заметить было почти невозможно.

Я вскрикнул – и не я один. Крик мой потонул в ропоте остальных.

Ульф настолько же быстро развернулся полоборота в одну сторону, затем в другую, связав ладонь Багрянца в каком-то сложном хвате. Жрец кувыркнулся, забились на ветру широкие штаны, которые не успели с него сорвать, и тяжело грянул о землю. Нитй’сефни встал над ним, держа только за руку, но зато скрутив ее под странным углом. Потянул Багрянца и, не отпуская руки, обошел вокруг лежащего тела. Жрец заорал, после чего, шипя от боли, перевалился на живот. Попытался вырвать руку силой или встать, но Ульф шевельнул легонько запястьем, и с губ жреца снова сорвался вопль.

Кинжал покатился по скале, чудом не разбившись. Я подскочил и схватил его.

– Теперь его можно и заковать, – сказал Ульф. – Он уже ничего не сделает.

Я подошел к ним со стеклянным кинжалом в руке.

Присел подле обездвиженного жреца, который с ненавистью таращился на меня, прижатый щекой к камню пола.

Я сунул кинжал в его сторону и кончиком легонько дотронулся до его второй щеки.

– Слышал ли ты когда о мастерах стекла из Ярмаканда? – спросил я его.

Глаза Багрянца сделались большими, и я увидел в них страх.

– Ты этого не сделаешь! – выдавил он. – Нет!

– Я буду чувствовать радость, – кивнул я.

– Увы, не сможешь, – с сожалением произнес Ульф. – Я должен у него кое о чем узнать. По крайней мере, тебе придется отложить.

Я посидел так еще немного, глядя, как в глазах Багрянца ужас смешивается с надеждой и хитростью.

– Филар, прошу тебя, – сказал Ульф. – Я знаю, что ты чувствуешь, но есть вещи поважнее. Эта гнида может помочь нам выиграть войну.

Я встал, тяжело дыша, словно после неимоверного усилия. Спалле наложил жрецу вторые кандалы и забил штифт.

Тогда я развернулся к алтарю и пошел к дергающемуся в упряжи Удулаю Гиркадалу, который, увидев меня, замер – и я услышал, как на алтарь с плеском бежит его моча.