Но он знал, что этого быть не может. Они слышали звуки большого движения — машин, движущихся по шоссе в обоих направлениях. Точно такой же звук сопровождал вспышку воспоминаний в третьей комнате.

И когда он понял, что это такое, стены куда-то исчезли. Как-то вдруг и сразу они растаяли в темноте. Пространство разверзлось вокруг, все признаки дома — потолок, стены и крыша — пропали. Глубокая пустота открылась во все стороны, позволяя ощутить движение — кружение, вращение вокруг срединного костра.

А вокруг все ревели машины.

— Что происходит? — Саймон оказался рядом. — Не понимаю. Где дом, что происходит?

Виды изменились. Огонь полыхал на севере, пока звезды летели по небу. Мимо проносились созвездия, галактики струились под ногами. Горели солнца, сияли луны.

Они стояли на звездах, и небеса поворачивались, кружили вокруг с великим грохотом.

Разве можно сравнить «Голубой Дунай»[52], пронеслась в голове Бирна безумная мысль, с музыкой сфер, с вальсовым ритмом света и времени?

Узор света и звука прошил реальность, возвращая ее к порядку.

— Это дорога! — проговорил Бирн. — Мы снова в лесу, и это дорога.

И тут они сразу поняли, что приняли за звездный поток огоньки фар, мерцающие среди деревьев, а холод сочится из заледеневших лужиц и хрустящего инея под ногами. Расставшиеся с листвой деревья очерчивал лед. Мертвые репейники цеплялись за ноги, липли к одежде, но во всем этом не было ничего необычного. Никаких признаков существования Листовика, Лягушки-брехушки или кого-то еще.

Только монотонное гудение машин окружало лес кольцом света.

— Та же авария. — Бирн почувствовал дурноту. Он видел эту сцену там за деревьями, освещенную огнями несущихся машин.

— Боже мой, что теперь? — с отчаянием проговорил Саймон.

— По-моему, нам собираются предложить повтор, — хмуро сказал Бирн. — Надеюсь, что на этот раз нам не достанутся ведущие роли.

Саймон идет через лес. Под ногами похрустывают замерзшие листья. И Саймон ли это? Он слегка рассеян, словно огоньки дороги отсоединили его от реальности.

Лайтоулер хмурится, не зная, что делать дальше. В руках он несет крошечный сверток. И держит его осторожно — впрочем, не слишком. Сверток шевелится, размахивает крошечными пухлыми кулачками, измазанными кровью. Слабое мяуканье подобно галочьему крику.

Огоньки приближаются по шоссе. Он оставляет укрытие среди деревьев и выходит на обочину дороги. Щурясь, он глядит в огни фар, хотя ему незачем доверять зрению. Он узнает тон «морриса» и решает рискнуть.