Он оглянулся назад и, словно одеревенев, застыл на месте, захваченный увиденным. Происходило нечто настолько непонятное, что разум его отказывался воспринимать. Такого просто не могло быть.

Они были вместе: Элизабет в старушечьем белом кардигане и платье, Кейт в маковом сарафане, будто впитывая энергию мертвой черной фигуры, оставшейся на столе позади них.

Огонь не прикасался к ним. Их окружал оазис зеленой листвы, словно в доме не было ни пламени, ни дыма. Легкими и непринужденными движениями Кейт собирала цветы, возникавшие из деревянного пола; бензиновой синевы пятилепестковые венчики были знакомы Бирну. Элизабет сидела за столом, брат ее стоял перед ней на коленях. Она плела из цветов веревку, удавка из листьев и цветков уже висела на его шее.

Он был ничем, блеклой памятью, подвешенной на гирлянде из барвинков, окруженный тремя женщинами: Кейт, Элизабет и Алисией.

Лицо Алисии было покрыто черной, как котел, тканью. Бирн понял, что смерть никогда не могла полностью овладеть поместьем, что здесь властвовали три силы; останки Родерика Банньера не найдут здесь милосердия в окружении женщины в черном, девушки в красном и старухи, белой от ясности приближающейся смерти.

Питер Лайтоулер шагнул в сторону разбитых перил. Бирн увидел, как он взглянул вниз, впивая происходящее. Руки его открылись и на лице появилась странная улыбка.

— Я ждал вас, — проговорил он, — хотя никогда не понимал, что вы такое.

— Иди же. — И они увлекли его в свой сад цветов.

Танцующим шагом по собственной воле он ступил сквозь разрыв в перилах. Питер падал без шума и напряжения. Лиственный покров принял его тело, удерживая.

Они окружили его. Они присутствовали при начале его жизни, при расцвете его сил и при конце. Самое важное, при его конце.

Они всегда были здесь.

Лайтоулеру нечего было противопоставить им. Поверхностный ум, некоторая физическая сила, небольшое умение использовать возможности разума — все было бесполезно. Кроме злой воли у него ничего не было.

Он не мог выстоять против них и не мог выжить. Взяв горящие ветви, они обложили ими лежащего.

Питер сгорел как сплетенная из прутьев фигура. Пламя выплеснулось из его глаз и рта, пробежало по длинным конечностям, и облако дыма помешало Бирну увидеть дальнейшее. Он припал к стене, задыхаясь, руки его зажимали слезящиеся глаза.

48

48

Сквозь клочья дыма он увидел Саймона.

Еще один убийца, подумал Бирн. Следующий в роду. Они ждут его. Я как никто знаю, что он способен на насилие, подобно своему отцу и деду. Он убивает и потому дом не выпустит его.