— То и значит, — буркнул здоровяк, — неживое оно. Как Бродяги. Сердце не бьётся, кровь не циркулирует, почки не работают и так далее. Тело холодное, потому и в инфракрасном спектре его не видно.

Лёгкое шевеление на фоне чернильной ночи в первую секунду Берёзов даже не заметил. Что-то закрыло собою часть обзора, будто на объектив перископа снаружи, у самого края линзы, села муха или прилипла пылинка, слабо покачивающаяся теперь под дуновением воздуха. Иван недовольно поморщился и покрутил верньеры регулировки резкости, перенастраивая перископ с дальнего обзора на ближний.

— Что за чёрт… — удивлённо выдохнул он, — у нас на крыше ребёнок!

На дальнем обрезе плоской бетонной крыши лаборатории, спиной к сторожевой вышке сидела, свесив ноги, скрюченная фигурка мальчишки лет семи-восьми, одетого в какое-то рванье. Ребёнок сжался в комок и едва заметно раскачивался в разные стороны, словно стрелка метронома.

— Замри!!! — зашипел Медведь, срываясь к перископу. — В угол! К окну не подходи!

Он отстранил Ивана от окуляров и сам посмотрел в указанное место.

— Твою мать! — снова выругался здоровяк едва слышным шёпотом, стремительным движением опуская светящуюся крышку ноутбука. — Он уже здесь!

Медведь быстро и осторожно присел, чтобы случайно не мелькнуть в окне, и на корточках сделал пару шагов к углу, где стоял прислонённый к стене топор. Он взял его в руку и, разворачиваясь спиной к стене, посмотрел на Берёзова, прислоняя к губам указательный палец другой руки, изображая знак полнейшей тишины. Иван вжался в противоположный угол и замер. В наступившей тишине можно было уловить тихое детское хныканье. Берёзов вопросительным жестом указал Медведю на рычаги обрезиненных заслонок из бронестекла, предназначенных для герметизации наблюдательных окон. Тот отрицательно мотнул головой.

— Может услышать скрип, когда станем опускать, — едва слышно выдохнул он, — убери звук на рации!

Иван торопливо выкрутил на минимум колёсико громкости на гарнитуре. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь вышел в эфир именно сейчас. Теперь он хорошо понимал, зачем Медведю топор вместо «Печенега». Унк сидит на крыше в десяти шагах от них. С такого расстояния гранатомёт его не достанет. А из пулемёта убивать и без того мёртвую тварь — занятие слишком долгое. Если Унк заорёт, у них мозги полопаются в считанные секунды, тут одна надежда — успеть разнести голосовые связки чем-нибудь гарантировано надёжным… Если только оно орёт голосовыми связками… Судя по напряжённому, словно сжатая пружина, Медведю, сжимающему топор, прицельный выстрел в голову в случае с Унком явно проблемы не решит. Иван пожалел, что не взял с собой на дежурство боевой нож. Думал, что в бронированной будке он будет излишним…