— Не говорите о нем, об этом демоне! — вскричал Глиндон, с гневом топнув ногой. — Благодарите Небо за все обстоятельства, которые помогли вам вырваться от него!

— Молчите! — проговорила Виола.

Она хотела продолжать, но ее глаза остановились на ребенке. Он стоял в самом центре столпа солнечных лучей, освещавших комнату; лучи, казалось, окружали нимбом его голову с золотыми кудрями и венчали ее золотой короной. Во всей этой маленькой прелестной фигурке, в больших спокойных глазах было что-то внушавшее благоговение, заставлявшее сердце Виолы сильнее биться от материнской гордости. При последних словах Глиндона ребенок поднял на него взгляд, в котором, казалось, выражались возмущение и презрение. По крайней мере Виола поняла его как молчаливую защиту Отсутствующего, более действенную, чем могли бы сделать это ее слова.

Наконец Глиндон прервал молчание.

— Вы хотите остаться? — проговорил он. — Для чего? Чтобы изменить долгу матери? Если с вами случится здесь несчастье, то что станется с вашим ребенком? Бедный сирота! Неужели вы хотите, чтобы он был воспитан в стране, которая отреклась от вашей религии, в стране, где не существует более милосердия? Да, плачьте, прижимайте его к сердцу, но слезы не могут ни защитить, ни спасти его.

— Вы победили! Друг мой, я бегу с вами!

— Будьте готовы завтра вечером, я принесу вам необходимую одежду.

Затем Глиндон поспешно описал путь, по которому они отправятся, и историю, которую надо было рассказывать во время побега. Виола слушала, почти не понимая; он прижал ее руку к сердцу и удалился.

V

Выходя, Глиндон не заметил две человеческие тени, прятавшиеся за углом; он по-прежнему видел перед собой Призрак, скользящий с ним рядом, но не разглядел более опасного взгляда человеческой ненависти и женской ревности следивших за ним.

Нико приблизился к дому, Филлида молча следовала сзади. Как опытный санкюлот, Нико знал, как говорить с привратником.

— Что это значит, гражданин, — сказал он. — У тебя здесь живет подозрительное лицо?

— Гражданин, вы меня пугаете, кто он?

— Дело идет не о мужчине, а о женщине; здесь живет итальянка?

— Да, на третьем этаже, дверь налево. Но что вы имеете против нее? Бедняжка не может быть опасна.

— Берегись, гражданин, неужели ты можешь жалеть ее!

— Нет, конечно, но...

— Говори правду. Кто у нее бывает?

— Никого, кроме одного англичанина.

— Вот именно! Англичанин, шпион Питта и Кобурга.