— И у кого тут шутки злые…

— Ты про Августа? Окстись, милый. У Августа нет чувства юмора, и он никогда не шутит.

— Ах вот оно в чем дело. И часто он видит тебя без платья?

— Каждое утро, в тренажерном зале.

— Ха, — фыркнул Макс.

— Совсем без ничего тоже видел. Как и я его.

— О как. И что скажешь?

— Сложен он, конечно, роскошно. Древние греки обрыдались бы от зависти. Пропорции изумительные.

У Макса заиграли желваки под высокими скулами.

— Дело было в полицейской душевой, — интригующе уточнила я. — Нам пришлось мыться в одной кабинке.

Макс изобразил улыбку. Улыбка была похожа на оскал.

— Какая романтика, черт подери.

— Милый, если тебя окунуть в канализационный коллектор — тебе будет ну абсолютно наплевать на всю романтику. Ты будешь мечтать только об одном: смыть с себя эту дрянь. И условия помывки тебя заинтересуют в последнюю очередь. Да хоть посреди казармы. А если вода горячая — хоть посреди улицы.

— Это где такое было?

— На Люктоне, год назад. Что меня убило — в полиции мне с гордостью сказали, мол, у нас тут цивилизация, все как на Большом Йорке, и нормы воды те же — пятнадцать литров в сутки на голову.

— Кошмар, — согласился Макс. — На корабле двадцать пять. А если пятнадцать, да отмывать химию — это только вдвоем. Иначе никак. Тридцать литров — еще куда ни шло.

На полсекунды повисла неприятная пауза. Чтобы заполнить ее, я вежливо спросила:

— Надолго в наши края? Или уедешь вместе с Эмбер?

Макс задумался:

— Насчет Эмбер точно не скажу. Она обмолвилась, что у ее матери немного барахлят почки, врачи советовали попить воды из какого-то местного источника. Так что мамаша Мелроуз ругалась-ругалась, но поехала сюда, в это невыносимо скучное место. А я просто хочу отдохнуть. Хотя бы месяц. Последний год был сплошным кошмаром. Я под конец уже ловил себя на мысли — скорей бы дед помер.