— Слушай, Валер… Валера ведь, да? — снова заговорил цыганистый Дима. — Нет у нас никаких возражений, пусть бабы с вами будут, пока вы отдыхаете. Не надо беспредела, а? Давай по-человечески, а?

— Давай, давай, заходи, — негромко подгонял Самбист девок, загоняя их следом в помещение. — Нам тут кворум нужен.

— Чего? — испуганно спросила третья девка, с длинными распущенными волосами, крашенная в ненатуральную блондинку.

— Кворум говорю, дура! — рявкнул Самбист. — Это как минет, но чуток лучше.

— Ага! — сделала она вид, что поняла.

— Вот те и ага, — буркнул Вовка. — Садись давай.

— Ребят, может, не надо, а? — снова тоскливым голосом заговорил Дима, чувствуя неуклонно приближающееся нехорошее.

Нехорошее было видно уже со всех сторон. И в шальных и пьяных глазах Валерки, и в спокойствии Самбиста, и в испуге девок. Сутенёры уже отчаянно жалели, что взялись качать права, что не смылись сразу, а остались ждать наверху, заночевав в доме отдыха, но ещё пару дней назад это было здесь в порядке вещей, никто не беспредельничал, а сейчас эти правила неожиданно поменялись. Они действительно собирались вместе со своими подопечными прорываться на родину, надеясь, что вдали от ставшей такой проблемной Москвы сумеют пристроиться к тому же делу.

— Ты этих боишься? — спросил Валера, кивнув в сторону сутенёров и уставившись своими налитыми кровью похмельными глазами под опухшими веками на Любаню. — Сильно?

Против Валериных ожиданий, девка совершенно неожиданно не стушевалась, а с каким-то даже вызовом кивнула и сказала:

— Этих, Валерик. Их боюсь. А что? Работа у меня такая, что сутенёра бояться положено.

— Так а чего их бояться? — пожал он плечами. — Они и не страшные вовсе, смотри.

Грохот двух коротких очередей, оглушительных в тесноте подвала, слился с отчаянным визгом проституток. Брызнуло щепой из ламинатной облицовки стены, два тела дровами повалились друг на друга, напомнив Валере Артёма с напарником — те тоже так свалились. В воздухе повисло прозрачное облако пороховых газов, едко пахнущих, но быстро вытягиваемых в вентиляцию. И наступила звенящая, обалдевшая тишина. Слышно было, как переступила по плитке мокрыми ступнями одна из девок.

— Ну, и чего их бояться? — вдруг спросил Валера, обернувшись. — Говорил же, что не страшные. А вы, дуры, не верили.

Звук его голоса словно в церкви заутреню поломал — настолько странно он прозвучал сейчас, над трупами. Девки замерли, глядя на трупы сумасшедшими глазами. Очухалась первой всё та же Любаня, закрывшая рот руками и сказавшая сквозь пальцы:

— Ой… и куда же мне теперь?