Так мы перемещались по городу примерно до полудня. А затем нас начали звать из распахнутого настежь окна на четвёртом этаже жилого дома. Звать панически, так, что стало ясно — мертвяки ломятся через последнюю преграду. Мы обеими машинами рванули во двор. Я свистнул Лёхе, на бегу откидывая приклад переделанного АКМ, и вдвоём с ним мы побежали в подъезд. Надо было для таких случаев дробовики брать, но… хорошая мысля известно когда приходит.

И сразу же на входе в подъезд я напоролся на двух неподвижно стоящих мертвяков, мужчину и ребёнка лет десяти. И чуть не напоролся фатально, глаза не успели адаптироваться после уличного солнца к подъездной темноте. Среагировал я скорее на запах, чем на зрение или слух. Полуразложившаяся рука вцепилась в разгрузку, в наплечный ремень, меня толкнуло назад, оскаленная жуткая морда приблизилась чуть не к самому лицу. Не знаю, кто именно меня спас, Лёха ли, успевший ударить сбоку ногой напавшего мертвяка, второй ли мертвяк, бывший раньше ребёнком, который помешал первому, пытаясь в это время броситься на меня тоже, но вырваться и выстрелить я успел. Две короткие очереди уложили обоих мертвяков на грязные лестничные ступени, эхо стрельбы звонкими волнами отразилось от стен, пронеслось по подъезду.

Я с облегчением перевёл дух, Лёха на это время выдвинулся вперёд. Нет, нигде уже, кроме твоей собственной берлоги, нельзя расслабляться, ни на секунду. Эта способность стоять неподвижно и беззвучно, схоронившись в тёмном углу, делает мертвяков ещё опасней. Одно дело, когда ты его видишь, когда он идёт к тебе и ты можешь решить, что предпримешь, и совсем другое, когда ты открываешь дверь и обнаруживаешь за ней адскую тварь, которая не знала, как дверь открыть, и замерла в нескольких сантиметрах от неё.

— Не спи, пошли! — рыкнул на меня Лёха, шарясь по стенам лучом фонаря с «Кипариса».

— Стой, момент, — сказал я, включая подствольный фонарь и наводя его на убитого зомби-мужчину.

— Что ещё? — взбеленился Лёха.

— Он с дубиной, — прошептал я, толкнув носком ботинка руку мертвяка.

По полу со звоном покатился обрезок ржавой газовой трубы, выпавший из гниющей ладони.

— Чего-о? — не понял Лёха. — Ты гонишь, мужик, так не бывает. Он её просто держал.

— Может быть, — кивнул я. — Но мне показалось, что замахивался.

— Глюки, — заключил Лёха. — Пошли короче, там людей едят.

Я кивнул, снова прижал приклад автомата к плечу, и мы пошли наверх. На этот раз не торопясь, заглядывая буквально за каждую ступеньку. Второй этаж встретил нас запертыми дверями четырёх квартир, и, пока Лёха «держал участок», я подёргал каждую из них. Заперто. Не хватало, чтобы ещё что-то выбралось нам в тыл.