На какой-то момент наступила тишина. «Уроды» собрались возле своей машины, куря и тихо переругиваясь, «спецы» же занимались своими делами, не обращая на вертухаев никакого внимания.

Когда уже почти совсем стемнело, со стороны пятнистого бронетранспортера «спецов» донесся чей-то крик:

– Тревога! Есть визуальный контакт.

– По машинам! – заорал подскочивший невесть откуда «спец», тот самый, что заставил вылить водку, и для пущей убедительности пнул в задницу Виталия, отчего тот взвыл и птицей взлетел в кузов.

Рыкнул заведенный мотор, после чего из кабины донесся звук удара и крик водителя. Затем кто-то заорал: «Ты что, баран, твою мать, делаешь? Какие фары, идиот?»

Машина рывком тронулась с места, неожиданно резко затормозила и снова дернулась вперед, отчего все находящиеся в кузове оказались друг на друге. В кузов заскочили целых три «спеца», пристроившихся у заднего борта.

– А чего они не на своей? – шепнул кто-то в темноте.

– Хрен их знает, – пожал плечами Пилецкий. – Ждут чего-то.

Грузовик ехал, переваливаясь на неровностях, и ехал не спеша. «Спецы» сидели спокойно, и Виталий догадался, что те тоже не рвутся в прямой бой. Двое из них были вооружены толстыми трубами одноразовых гранатометов, висевших у них за плечами. С «Мухами» Пилецкий был знаком еще по службе в армии, а эти были длиннее и заметно толще. У третьего же вообще были уложенные вьюком две толстенных трубы, покрытых желтоватыми разводами.

Против ожидания, БПМ двинулся почти сразу за ними и ехал следом как привязанный. И лишь на полпути к периметру ушел левее, видимо направившись в обход, или в охват, как там это все правильно называется на военном языке. А затем с той стороны, куда ехали они, донесся парный взрыв и ему вдогонку еще один, намного мощнее. Потом, немного погодя, очередной парный взрыв, а потом понеслось. Загрохотали пулеметы, послышались выстрелы из гранатометов, все перекрывал периодически какой-то могучий ствол, тональностью похожий на отбойный молоток. Водитель «Урала» дал по тормозам, и «спецов» из кузова как ветром сдуло. А следом за ними, подчиняясь непонятно чьим командам, горохом посыпались на асфальт дороги «уроды».

Пилецкий выпрыгнул неловко, слегка подвернув ногу, и побежал, пригибаясь и прихрамывая, к пролому в многорядной ограде, за которой во всю ширь разворачивалась перестрелка.

Били откуда-то с крыши, трассеры летели пучками, а в ответ били по этой самой крыше, причем время от времени из все того же гулкого и могучего, крошившего и выбивавшего из стены кирпичи.

«Уроды», имеющие очень относительное понятие о воинском строе, бежали в пролом стадом, и у Виталия мелькнула мысль, что если кто-то ударит из пулеметов по толпе, то, скорее всего, никто отсюда живым не уйдет. Но никто не ударил. В темноте раздавался лишь топот, надсадное дыхание, звяканье касок и оружия, чей-то мат и проклятия.