Лишь свернув в сторону, я как-то погасил закипающую панику, нашел силы выключить фонари и, опустив ПНВ на глаз, выглянуть в коридор. Твари не было. Тоннель был пуст. Настолько пуст, что можно было поверить в то, что она нам привиделась. Была тишина, даже стрельба вдалеке стихла.

– Куда оно свернуло? – прошептал я.

– Откуда я знаю? – сказал Васька, выглядывая у меня из-за плеча. – Мне за ним следить было некогда, я батонами шевелил.

Он шутил, но очень нервозно, явно стараясь задавить страх. Меня тоже потряхивало, адреналин уже начал вытеснять кровь из моих вен. Меня скорее просто трясло, даже говорить было трудно.

– Других путей нет? – с робкой надеждой спросил я.

– Откуда? Ты елку себе представляешь? Ни одна ветка с другой не пересекается. И здесь так же, – развеял мои надежды Сергеич. – Только в ту сторону. И я счет тоннелям потерял. Сколько мы пробежали?

– Три или четыре… – попытался вспомнить я.

– Или… или… как теперь считать? Твою мать… – выругался он. – Ладно, зато к нам с тыла не подберешься..

– А что толку? С этими морфами биться – форма самоубийства. У них даже мозг не в голове, а на загривке, поди попади, – решил не впадать я в ненужный оптимизм.

И что делать? Может, попытаться выбраться наверх? А где? И как? Не представляю, чтобы это можно было проделать через уличную «ливневку». Если только взрывчаткой проход расширять. И привлечь внимание всех, кто наверху. А может, этому морфу до нас и дела нет? Свалил куда-нибудь? Мы его взбаламутили, но он плюнул на нас и ушел по своим делам. И остальные следом за ним.

– Это что? – прошептал Сергеич, указав на невысокую волну, катящуюся по канаве метрах в тридцати от нас и быстро приближающуюся.

– Как что? – даже не удивился, а возмутился я, выдергивая из разгрузки «эфку».

Усики заранее были разогнуты до половины. Я лишь рванул чеку, размахнулся и метнул гранату прямо в канаву, перед катящейся волной. И отпрянул в тоннель.

Тушка гранаты булькнула, затем грохнуло глухо, плеснуло брызгами воды и грязи, весь парапет перед входом в тоннель мгновенно вымок. А затем плеснуло намного сильнее. Снова по тоннелю пронесся свистящий вой, и что-то частыми скачками понеслось прямо по канаве в нашу сторону. А мы рванули дальше по тоннелю, свернули в первый же отнорок, оказавшийся совсем узким, затем еще в один. Топот за нами затих, и я тоже замер, а следом за мной Сергеич. Эта гадость точно по слуху ориентируется, тут ежу все понятно. Кстати, а как остальные мертвяки здесь видят? Слух? Тепло?

При мысли о тепловидении мне сразу захотелось выключить ПНВ. Если тварь видит еще и тепло, то инфракрасная подсветка прибора, работающего в активном режиме, будет для нее как приманка. Это как в бубен бить и флагом размахивать. А вот свет она видеть не должна, если изменилась здесь, в полной темноте. А если не здесь, а сюда спустилась? Черт его знает, что делать. Что у меня есть? «Монка» у меня есть. Если ее правильно поставить, то она должна любую тварь как через мясорубку пропустить, фарш получится. Одна мина – одна тварь. У нас три мины, а тварей явно больше. Что с остальными делать? Или все же за нами одна увязалась? По крайней мере, по канаве плыла одна.