Стегнуло по ушам, окровавленное лицо мертвяка превратилось в месиво, и он завалился назад. И сразу за ним сунулся второй, но не рывком – просто выглянул из-за поворота, стоя на карачках. Тоже вся харя в крови, одного глаза вместе с половиной лица не хватает, гниющие лохмы мяса свисают вниз. Убраться от выстрела он не успел, но попытался. Так и упал на верхней ступеньке, загадив все вывалившимися из черепной коробки мозгами. Гадство. Противно – мне же там вещи таскать…

Частые легкие шаги сзади, заставившие меня заорать матерно и подскочить на месте. Мертвая девчонка-подросток, в одной кроссовке и в трусиках от купальника, выскочила откуда-то из пустых спален. Тощая, мелкая, с пятнами тления на маленькой груди и с искусанными руками. Лицо… нет, морда, вся в запекшейся крови, крашеные волосы висят космами, волна вони от нее.

Проспал, кретин! Меня спасла лишь куча сумок, что я сбросил сверху. Мертвая девка перед ними тормознула на лишнюю секунду – и эта секунда меня и спасла. Не будь ее, грызла бы она уже меня, кинувшись сзади. У меня аж кожу на затылке от ужаса свело, когда представил. Все это мелькнуло в голове чередой картинок, но руки сработали сами: сначала я двинул ее в лоб прикладом, прямым ударом, так что она назад отлетела, а затем «бенелли» плюнул картечью, снося верх головы у мертвячки, разбрызгивая его по стенам. И дальше я сам прыжком махнул через мешки, повернулся в одну сторону, другую, заглянул в спальню, из которой она вышла. Никого. Туда и забежал – теперь хоть никто сзади не подойдет.

Патроны из подсумка – один за другим в магазин, принимающий их с сытым металлическим звуком. Есть, доснарядил, навел на дверь. Можете надо мной смеяться, но девка сидела в засаде. Может, и совпадение, конечно, но я в него не верю. Обычной жратвы, мертвечатины, у нее на лестнице и внизу целый запас, а она паслась в коридоре. И когда я зашебуршился, спряталась. Вот так. Вот мы и дожили до засадной тактики охоты. Кранты нам, грешным, хотя… поборемся еще, покувыркаемся.

Дымом тянуло все сильнее, и я выглянул в окно спальни. Дом уже хорошо разгорелся: занялись сухие кусты живой изгороди. Их тут поливать было принято – иначе откуда кустам взяться, – а насчет поливать теперь полный облом. И они теперь как сухая солома горят. До того, как соседний дом загорится, минуты остались, я думаю.

И два мертвяка от огня уходят резво, причем один подпалился – бок обуглен и дымится. И хоть бы хны ему, тварюге неживой. Ненавижу. А ненавижу потому, что боюсь до оторопи.

Нет, ходить взад-вперед нельзя – не до того. Раз пройду, второй и дохожусь до неприятностей, а их тут на выбор сколько угодно. Надо все разом утаскивать и запираться в гараже, потому как на улице оживленно становится, а если дойдет до стрельбы, то станет еще веселее. Так, что делать? Тут не столько в весе проблема – здесь во всех сумках разом и пятидесяти килограммов не наберется, – сколько в размерах. Никак все эти сумки на себя не навесишь, да еще так, чтобы в двери пролезать и отбиваться можно было.