Виктор пожал плечами:

— Да хоть сейчас. Аппарат вечером всегда свободен.

— Тогда чего мы ждем? — спросила я, уже направляясь к своей комнате, где мне предстояло переодеться. На высоченный стол, который потом вдвигался в сканер, трудно было взбираться в обтягивающей юбке.

— Вообще‑то, Вета Тиан — Иррская, мы ждем твоих документов.

Я тормознула на самом верху лестницы.

— А отчество ты мне какое придумал?

— Борисовна…

— В дочки записал? — я хмыкнула и насмешливо посмотрела на Риса.

— А что? Поторопился?

Я пожала плечами. В принципе, мне все равно.

— Ладно, вы ждите, а я все‑таки, переоденусь.

Я так волновалась, что под множеством ослепляющих огней, коими была утыкана лаборатория, на лбу у меня выступили капельки пота. Рис стоял рядом и держал меня за руку. Он говорил что‑то ободряющее, но я его не слушала. Наконец Виктор выгнал его, и включил утробно заурчавшую машину. Стол вместе со мной медленно поехал в полукруглый зев аппарата. Электроды, которые вели к моей голове, начали потрескивать, и меня пронзила острая боль, выгнувшая меня дугой. Я закричала, из глаз брызнули слезы. Виктор тотчас отключил аппарат и покачал головой:

— Нет, кроме боли — ничего. Так не пойдет… Чего‑то мы не учли.

Рис уже подбежал ко мне и, взяв меня на руки, понес к кушетке, располагавшейся тут же.

— У, садюга! — прошептала я, немного успокоившись и погрозив ученому кулаком.

— Я же предупреждал, — развел руками Виктор. — Хотя… Все вроде бы предусмотрели, сделали, как и было в прошлый раз.

— В прошлый раз я пела! А в этот — кричала! Вот и вся разница…

Мужчины замерли.

— Точно, — хлопнул себя по лбу Виктор, — она пела!

— Ты думаешь…