— По девятое августа, двадцать четыре ноль ноль? — уточнил мышиный человечек, и на утвердительный кивок Иванихина по-пионерски четко рапортнул: — Принято!

Он извлек откуда-то серую толстую папку, открыл — папка оказалась ноутбуком новейшей модели — и небрежно пробежал лапкой по клавиатуре. Сбоку с мягким шуршанием выползли свежеотпечатанные листы.

— Прошу. — Микки подал Иванихину бумагу и бежевый с золотом конверт знакомого вида. — Ваш контракт и сумма по контракту. Извольте проверить. На одном экземпляре распишитесь, пожалуйста. Еще коньячку? На дорожку? Сделка состоялась, теперь и я с вами могу. Он уже разливал по пузатым бокалам остатки жидкости из пузатой же бутылочки. — Мой вам совет, Павел Сергеевич. — Микки Маус лелеял в лапке свой бокал и принюхивался. — Как символа не вашего детства… Шучу, шучу. Просто совет. Вы только не думайте, что нашли способ исправить свою жизнь. Чтобы что-то изменить, надо что-то менять. Понимаете? Это не мое дело, но у вас, помнится, были способности к рисованию…

— Вы лучше вот что скажите, — перебил его Иванихин. С деньгами в кармане он почувствовал себя солиднее и увереннее. А может, коньяк взыграл. Захотелось показать, кто тут — уважаемый клиент, а кто, между прочим, — на работе. Подумаешь, менеджер! Мышь рисованная. К тому же вопрос Иванихина и вправду волновал. — Скажите, моего отсутствия точно никто не заметит? Пять месяцев — это вам не неделя все-таки…

— Для посторонних, — устало улыбнулся Микки, ваша жизнь будет идти по-прежнему, словно вы и не прибегали к нашим услугам. К примеру, Лида, ваша сотрудница, которая вас сюда направила. Вы разве замечали в ее поведении что-нибудь необычное? Вот видите. Ну, приятного отдыха, Павел Сергеевич. Возвращайтесь к нам.

Охранник молча распахнул перед Иванихиным дверь «ЕХIТ».

— А куда мы сейчас, Павлуша? Я бы выпила чего-то вкусненького…

Иванихин споткнулся и мгновенно покрылся потом — весь. Вокруг была южная ночь.

Нет, не так. Вокруг была курортная южная ночь. Грохотала музыкой, слепила огнями, на все лады зазывала потратить деньги.

Деньги!

Иванихин остановился и сунув руку в карман. Конверт лежал там — увесистый, толстый, с тиснением.

— Пойдем куда-нибудь в тихое место, — деревянным голосом сказал Иванихин и скосил глаза на спутницу.

Нет, это была не бывшая, как ему с перепугу помстилось. Миниатюрная шатеночха лет тридцати. Такая себе — мило-невзрачная. Это было логично — ярких женщин Иванихин боялся, они же его подросту не замечали, — но в свете новых возможностей показалось смутно обидным.