— Любимый мой, любимый, не надо! Ты не погублен, Господь простит тебя, ведь он зрит в душах, и… И он видит, какой ты на самом деле хороший, благородный, только заблудший! А заблудшие овцы Господу даже дороже обыкновенных. Я не очень много об этом знаю, только то, что мне рассказывала бабушка, а это было давно… Но я хочу быть с тобой, Конрад. Если это означает погибель — пусть так. Только не прогоняй меня. Лучше погибнуть с тобой, чем жить без тебя.

— Бедная моя девочка… Добрая, чистая девочка, — Конрад прижал ее к себе и гладил по волосам. — Я не смогу дать тебе бессмертие еще и потому, что у меня есть Хозяин, у всех нас, и он запрещает нам одаривать других бессмертием, он убьет нас с тобой за это, или убьет только тебя, чтобы наказать меня, и тогда я просто выйду на солнце, лучше сгореть…

У Гели по щекам текли слезы, она вся дрожала, прижимаясь к холодной груди своего возлюбленного, она умирала от жалости к Конраду и от счастья, абсолютного, сияющего счастья! Но тут у нее так громко забурчало в пустом желудке, что все величие момента было разрушено, а Конрад прервал свои патетические излияния.

— Прости, Конрад, — пролепетала Гели, в отчаянии стукая себя кулачком по животу.

— Это ты меня прости. Я не так давно ушел в сумрачный мир, но уже забыл, что у живых есть свои нужды. Правда, я все-таки помню, что девушки любят купаться. Я согрел воду и приготовил тебе ванну. Вон за той дверью ванная комната. Это, видимо, была спальня хозяев, и ванная тоже роскошная, только водопровода нормального здесь нет, пришлось таскать воду ведрами.

— Ох, Конрад… Это же тяжело! — ужаснулась Гели.

— Я бы даже в живом состоянии от этого не устал. А одно и преимуществ моего нынешнего состояния — у меня гораздо больше сил и выносливости. Иди, пока вода не остыла, погрейся. А я пойду поищу что-нибудь съестное для тебя.

Гели смущенно улыбнулась. Как он мил! Трудно даже поверить в такое преображение! Видимо, вампиризм пошел Конраду на пользу.

Ей действительно хотелось в ванную. И страшно хотелось есть.

Ванная комната оказалась роскошной. Правда, мозаика на стенах частично осыпалась, а все зеркала потускнели и среди них ни одного целого не осталось, все были покрыты паутиной трещин (Конрад разбил? Вампиры ведь боятся зеркал…), но зато сама ванна была сделана в виде огромной раковины из фарфора, с золотой кромкой, и покоилась на четырех бронзовых дельфинах. Никогда Гели не приходилось еще принимать ванну в такой обстановке! А на широкой мраморной полке выстроились флакончики с контрабандными французскими лосьонами и жидким мылом, и все это пахло жасмином, и лежали стопкой чистые льняные полотенца. Гели опустилась в воду — порядком остывшую, но все равно теплую, с наслаждением намылила волосы и тело, взбила на голове целый айсберг пышной пены, потом погрузилась под воду, потом еще раз намылилась… Разбитые коленки и ладони пощипывало, и ранку на шее тоже. Но как же блаженно было ощущение чистоты!