Приподняв полотнище, он обнаружил несколько крупных стеклянных сосудов с пузырящейся жидкостью. При взгляде на их содержимое сердце у Брайана подкатило к горлу и ему едва не стало дурно.

В первом плавала отрубленная голова. Несколько проволочек поддерживали ее на плаву, а слабый ток жидкости заставлял открываться и закрываться ужасные глаза на мертвом лице. Лицо это принадлежало пожилому человеку. Добродушное выражение застыло на нем и в смерти. Рот был открыт, язык вывалился наружу, седые волосы прилипли ко лбу. Лицо показалось ему странно знакомым.

С усилием Брайан заставил себя присмотреться пристальнее. Он уже не сомневался, что видит отрубленную голову доктора Талбота Треваскиса.

С оружием или без него, он решился бежать из этого обиталища смерти, вернуться в деревню и отыскать кого-нибудь из представителей власти, чтобы поведать им эту фантастическую историю.

Он медленно поднялся к двери погреба. Большая железная ручка подалась, и Брайан, проклиная в душе скрипучие петли, распахнул дверь. В коридоре было темно, но света хватало, чтобы различить лестницу, ведущую к помещению слуг.

Задержав дыхание, Брайан поднялся по ступеням и на миг затаился у двери. В доме было тихо.

Он бесшумно прокрался по коридору, стараясь держаться в тени стены. Добрался до двери, потянул ее и очутился в светлой лунной ночи. Грозовые облака плыли далеко над морем, дождь перестал. Лужайка между домом и лесом серебрилась — мокрая трава отражала лунный свет.

Брайан был уже на полпути к лесу, когда услышал крик. Не замедляя шага, он бросил быстрый взгляд через плечо и увидел Гуго, глядящего в его сторону от угла дома. Но Брайан уже скрылся за деревьями и мчался через кусты к каменной стене имения.

Один звук заставил замереть не только его самого, но и сердце у него в груди. У дома послышался вой одинокой собаки. К нему присоединились лай и визг других. Охотничью свору спустили на добычу.

Холодный пот прошиб Брайана, когда он понял, что барон выпустил своих собак. Он бросился бежать вслепую, натыкаясь на кусты, не замечая цепляющих одежду и царапающих лицо веток. Он думал только о том, чтобы добраться до стены, и этому отдавал все силы, перепрыгивая топкие канавы, отталкивая в сторону ветви, забыв о впивающихся в кожу шипах. Он бежал, как не бегал никогда, сердце его бешено колотилось. Пот струился по лбу, заливал глаза, ослепляя его. Дыхание с хрипом вырывалось из широко открытого рта.

Он чувствовал, как с каждым шагом слабеют мышцы ног.

Какой-то частью сознания он отмечал лай своры за спиной, слышал, как они ломятся сквозь кусты следом за ним. Лай собак приближался.