У меня был ключ от ее квартиры, и я сам открыл входную дверь, бегом преодолел пару пролетов до ее этажа и вошел. Дома было тепло и уютно, из граммофона лилась причудливая мелодия, исполняемая арфой и флейтой, и я слышал, как Сьюзен позвякивает посудой на крошечной кухне. Секунду я постоял в дверях, наслаждаясь созданной Сьюзен — с великим тщанием, вкусом и совсем недорого — обстановкой и чувствуя, как всегда, когда оказывался здесь, невыразимое, переполняющее душу спокойное довольство. Только сейчас я понял, как буду скучать по Сьюзен.

Моя любимая услышала стук двери и вошла в комнату. На ней было простое черное платье, которое очень нравилось мне, волосы ее падали на плечи, переливаясь всеми красками и оттенками лесного пожара. Улыбаясь, она подошла ко мне, мы поцеловались. Затем она, должно быть, поняла что-то по выражению моего лица, потому что брови ее вопросительно изогнулись.

— Ты выглядишь задумчивым, дорогой.

— Немудрено, я ведь думаю.

— О чем же?

Я шагнул к кушетке. Сьюзен не стала настаивать на немедленном ответе.

— Обед будет через пятнадцать минут, — объявила она. — Шерри?

— Неплохо бы.

Она налила шерри из хрустального графина, подала мне стакан, а потом уселась рядом, подобрав под себя длинные ноги. Я отхлебнул спиртного, и тут кончилась и перевернулась пластинка. Заиграла увертюра «Гебриды».[80]

— Так о чем же? — только теперь заговорила Сьюзен.

— О двух вещах. Во-первых, сегодня я встречался со Смитом. Он особо подчеркнул уход Джеффриса.

— Но это же чудесно, Артур!

— О, ничего определенного. В смысле, он не сказал, что именно я следующим займу его пост, ничего такого.

— Но он явно это подразумевал.

— Да, полагаю, что так.

— О дорогой, я так рада! — Она нежно поцеловала меня. — Знаю, ты на это надеялся. Отпразднуем?

Я улыбнулся — не слишком весело.

— Что-то не так?

— Ну, не то чтобы…

— Но ты чем-то озабочен.