Ее голос звучит на удивление мягко.

— Нет. Не все.

Я смаргиваю слезы.

— Ты лгала мне.

— Только ради того, чтобы защитить тебя.

— Еще одна ложь!

Я переполняюсь ненавистью; меня тошнит от нее.

— Как ты могла?

— Все это было очень, очень давно, Джемма.

— Но разве это оправдание? Ты привела ту девочку в восточное крыло. И ты ее убила!

— Да. И потом всю жизнь я каждый день искупала свою ошибку.

Какая-то птичка на ветке неподалеку завела вечернюю песенку.

— Все были уверены, что я умерла, и в определенном смысле так оно и было. Мэри Доуд исчезла, ее место заняла Вирджиния. Я построила для себя новую жизнь, с твоим отцом, а потом с Томом и тобой.

По моим щекам льются горячие слезы. Матушка пытается взять меня за руку, но я шагаю в сторону.

— Ох, Джемма, но как бы я могла рассказать тебе о том, что сделала? Это, видишь ли, проклятие всех матерей. Мы никогда не бываем готовы к тому, как сильно полюбим наших детей, как сильно будем желать им счастья и безопасности, как нам будет хотеться выглядеть безупречными в их глазах…

Она быстро моргает, пытаясь справиться со слезами.

— Я думала, что смогу начать все сначала. Что все забудется, и я стану свободной.

В голосе матушки слышится горечь.

— Но постепенно я начала понимать, что ты не такая, как все. Что давно умершая сила Ордена и сфер заново возрождается в тебе. И мне было очень страшно. Я не хотела, чтобы тебе досталась эта тяжкая ноша. Я думала, если ничего тебе не скажу, то смогу защитить тебя, и, возможно, все это снова угаснет и превратится в легенду. Только и всего, Джемма! Но, конечно, я ошибалась. Мы не можем избежать собственной судьбы. А потом стало уже слишком поздно, и Цирцея нашла меня до того, как я успела все тебе рассказать и объяснить.

— Так она не погибла в том пожаре?