— Слав, а если не захотят? Если им не хочется воевать?

— Мы сделаем так, как когда-то сделала Россия с казаками — от каждой семьи по воину. Захотят больше — пожалуйста. Мы введем у них культ воинской славы, когда каждому ребенку будет внушаться, что умереть с честью в битве за Императора есть высшая доблесть. Сделаем из них самураев. Они не будут голодать, мы их будем лечить, а самым лучшим давать новые тела. Они будут нашей опорой. А корабли, само собой, принадлежат нам. Императорской семье.

— И мне тоже. Я же Императрица! — Наташа повернула заспанное лицо к собеседникам. — Вы бубните так, что спать невозможно! Дадите мне кораблик полетать?

— Дадим. Два кораблика. Даже три, — усмехнулась Лера. — Хватит дрыхнуть. Ты спишь уже часов десять!

— Так я славно потрудилась! Правда, Слава? Забавно: славно — Слава… А хорошо покувыркались, да?

— Ты свалилась, как подрубленное дерево, чего ты помнишь-то? — хихикнула Лера. — Это же надо так нажраться шампанским! Ты сколько выпила-то?

— А я что, помню? Оххх… как голова болит! Слав, поцелуй меня в лобик… Может, пройдет?

— А задницей ты не ударялась? Не болит? Ее не надо полечить поцелуем? — съязвила Лера. — Иди в душ, у тебя на груди икра присохла, Императрица Наташа!

— Икра? Где? Ой… правда икра. Крупненькая… мм… вкусная. Пошла я! Без меня тут не кувыркайтесь, я тоже поучаствовать хочу. Сейчас вымоюсь, как следует… А похмелиться нечем? Шампанского не осталось?

— Иди! Алкоголичка!

— И ничё, даже ни разу не алкоголичка… просто немного перебрала с непривычки, а вы уж сразу вон как меня поносите. Я же люблю вас, а вы ругацца!

— Она не протрезвела, — хихикнула Лера. — Глянь, как ее шатает! Ты хоть помнишь, ковыляка, как поливала себя шампанским и заставляла Гену облизывать? А кто напоил Надию, и та уделала мне кресло? Кто требовал у Славы и Гены помериться причиндалами, утверждая, что сразу отличит подделку? А кто… В общем, погуляла как следует. Нельзя тебе пить!

— Ребят, я ничего не помню, честно, — жалобно простонала Наташа. — Мне так хреново, я щас…

Она зажала рот и выбежала в коридор. Оттуда раздалось бодрое рычание, и Слава с Лерой переглянулись:

— Чертовка! Может, полечишь ее? Жалко же…

— Фиг ей! Пусть по полной получит последствий пьянки. Теперь до-о-лго не захочет в рот брать спиртное.

— Я все слышу! Все слышу! Звери вы, а не моя семья! А я все равно люблю вас, негодяи!

Шлепание босых ног удалилось, и в каюте снова воцарилась тишина.

— Ну, что, встаем? Или что? — потянулась Лера, изгибаясь, как кошка, и задумчиво косясь на обнаженного Славу.