— Прошу вас, господин хороший, проходите, — заулыбался зазывала и распахнул перед посетителем дверь.

— Эй, Бноб! Бноб, к тебе клиент! — закричал он, и едва Веллингтон прошел в зал, где стучали молотками человек двадцать мастеров, перед ним возник всклокоченный савояр лет тридцати пяти.

— Да башку-то причеши! — набросился на него приказчик. — Перед клиентами стыдно!..

— Не стыдно, они у меня от рождения такие, — отмахнулся Бноб. — Идемте, господин хороший, снимем вашу мерочку.

И приняв от приказчика сапоги, мастер повел Веллингтона через зал, где помимо стука молотков раздавались завывания швейных обувных машин и крики мастеровых, отчего Веллингтон не мог разобрать того, что говорил ему шедший впереди мастер. Оставалось только кивать из вежливости, однако и так было понятно, что Бноб говорил «за жизнь».

Когда они пришли к рабочему месту Бноба, тот посадил Веллингтона на кресло для клиентов, а сам расположился на короткой табуретке и стал рассматривать пару сапог.

— Не ваша обувка-то?

— У старьевщика купил.

— А зачем сапоги-то, ботиночки у вас еще хорошие?

— Надоели, — просто ответил Веллингтон, чтобы не запутаться в тонкостях местной обувной тематики.

— Редко такое слышать приходилось, но — приходилось! — улыбнулся мастер и начал помогать клиенту снять правый ботинок.

— Откуда прибыли, господин хороший? Говор у вас не нашенский…

— Из Габеркуна, — рискнул Веллингтон.

— Точно! То-то я гляжу, вы будто шепелявите.

Подставив под ногу клиента колодку, мастер застегнул мерные ремешки и спросил:

— Так не тесно? Пошевелите ногой?

Веллингтон пошевелил и сказал:

— Нормально.

— Я тоже так думаю, одевайте ботиночек. Как сапожки чинить будем?

— Хорошо бы поменять всю подкладку.