Светлый фон
Не проходит и двух секунд с момента, когда последняя черная песчинка выскальзывает из верхней колбы песочных часов, как замок лязгает, и дверь распахивается.

Аашиф с улыбкой стоит на пороге.

Аашиф с улыбкой стоит на пороге.

Итан впервые видит его без платка, и его поражает мысль, что тот совершенно не похож на человека, способного сотворить с Итаном все то, что наобещал.

Итан впервые видит его без платка, и его поражает мысль, что тот совершенно не похож на человека, способного сотворить с Итаном все то, что наобещал.

Лицо чисто выбрито и припорошено лишь легчайшим намеком на проклюнувшуюся щетину.

Лицо чисто выбрито и припорошено лишь легчайшим намеком на проклюнувшуюся щетину.

Черные волосы средней длины набриолинены и зачесаны назад.

Черные волосы средней длины набриолинены и зачесаны назад.

– Кто из твоих родителей был белым? – спрашивает Итан.

– Кто из твоих родителей был белым? – спрашивает Итан.

– Моя мать была британкой. – Аашиф ступает в комнату. У стола останавливается и смотрит на лист бумаги. Указывает на него. – Надеюсь, с другой стороны он не так чист. – Переворачивает лист, мгновение разглядывает его и качает головой, глядя Итану глаза в глаза. – Ты должен был написать что-либо такое, что осчастливило бы меня. Или ты не понял моих указаний?

– Моя мать была британкой. – Аашиф ступает в комнату. У стола останавливается и смотрит на лист бумаги. Указывает на него. – Надеюсь, с другой стороны он не так чист. – Переворачивает лист, мгновение разглядывает его и качает головой, глядя Итану глаза в глаза. – Ты должен был написать что-либо такое, что осчастливило бы меня. Или ты не понял моих указаний?

– Твой английский безупречен. Я понял.

– Твой английский безупречен. Я понял.

– Тогда, быть может, ты не поверил тому, что я сказал.

– Тогда, быть может, ты не поверил тому, что я сказал.

– Нет, я тебе верю.

– Нет, я тебе верю.

– И что тогда? Почему ты ничего не написал?