— У людей каникулы, — завистливо констатировал профессор.

Ирена притормозила.

Прогулять лекцию госпожи Хмель считалось среди студентов обычным делом, зато и радость, с которой обычно приветствовали Ирену, была совершенно неподдельной. Выбравшись из машины, она сразу же оказалась в кольце — молодые люди, оттеснив девушек на задний план, дурашливо сражались за право поцеловать Иренину перчатку.

— Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте!

— Госпожа Хмель, поедемте с нами!

— Госпожа Хмель, разрешите поприветствовать…

Она, конечно же, не успевала ответить сразу всем — ограничивалась кивками и улыбкой. Ажиотаж понемногу спадал, кольцо ребят вокруг Ирены редело, и через несколько минут она осталась в обществе двух своих старинных почитателей — имен она, к своей досаде, никак не могла вспомнить.

— Госпожа Хмель, — нерешительно попросил высокий тощий очкарик. — Вы мне автограф… можно? Я специально за журналом гонялся… Тем номером, где ваша повесть…

Она смутилась, как бывало всегда, когда студенты заговаривали о ее публикациях. Кивнула.

— Говорят, скоро выйдет книжка?.. Госпожа Хмель, скажите, пожалуйста… — очкарик замялся. — Почему у вас всегда все так плохо кончается?

— Так уж плохо? — она усмехнулась, скрывая смущение. — Герой погиб — это, конечно, жаль, но ведь он знал, на что идет…

Парень покраснел:

— Дело не в том… Плохо, что его девушка вышла замуж за барона. Плохо, что… ну, в общем, это…

— Вы сознательно… м-м-м… расчленили образ романтической легенды? — негромко спросил второй, широкоплечий и мощный, но с детским круглым лицом.

— Совершенно сознательно, — она посмотрела круглолицему в глаза, но он не смутился под этим взглядом. По-взрослому поджал губы:

— Получается, что это… разрушение романтики, приземление… Что это — ваш фирменный творческий метод?

Она задумалась.

Студенты суетились вокруг автобусов, очкарика кто-то дернул за рукав, а круглолицего окликнули; в машине нетерпеливо возился профессор.

— Мы поговорим об этом в будущем триместре, — сказала она, садясь за руль. — Счастливых каникул…

— И вам счастливо, госпожа Хмель… Пишите побольше…