Ночь была теплая, в лица нам дул горячий ветер. И неожиданно ветер этот принес с собой ощущение чего-то привычного, домашнего… Запах табачного дыма. А потом показалось лицо, озаренное огоньком из чаши курительной трубки. Сам человек был неразличим, лишь неяркое пятнышко света, в которое попадало лицо, освещенное внизу и затемненное наверху, маячило перед нами на фоне вселенской темноты. Худое, изможденное лицо, густо покрытое желтыми пятнами на скулах, голубые водянистые глаза, запущенные светловатые усы, морская фуражка с козырьком – вот и все, что мне удалось рассмотреть. Мужчина, рассеянно глядя перед собой, прошел по тропинке мимо нас и вскоре его шаги стихли.

– Кто это был? – спросил я, когда мы поднялись.

– Не знаю.

Постоянное нежелание Вильяма отвечать на мои вопросы начало меня злить.

– Так что ж вы прятались? – раздраженно спросил я.

– Потому что мастер Мейпл так велел. Он сказал, чтобы я ни с кем не встречался. Ежели меня кто-нибудь заметит, он мне не заплатит.

– Но тот моряк на дороге видел нас.

– Да, и, похоже, это один из них.

– Из кого из них?

– Один из тех ребят, что появились на холмах. Они наблюдают за Грета-хаус, и мастер Мейпл их жутко боится. Поэтому он и хотел, чтобы мы с ними не встречались, поэтому я и прячусь.

Наконец хоть что-то начинало проясняться. Моему дяде угрожала группа каких-то людей. Моряк был одним из них, как и человек в фуражке (возможно, тоже моряк). Все это заставило меня вспомнить Степни-хайвей и то нападение на дядю, после которого он остался калекой. Я постепенно начал понимать смысл происходящего, но тут между холмами блеснул огонек, и мой проводник объявил, что это Грета-хаус. Поместье было расположено в низине, окруженной со всех сторон торфяниками, и увидеть его можно было, лишь подойдя к нему очень близко. Еще несколько минут ходьбы – и мы оказались у двери.

Темнота почти полностью скрывала здание, лишь свет лампы, горящей в зарешеченном окне, позволил мне рассмотреть, что дом этот массивный и длинный. Низкая дверь под тяжелой выступающей притолокой не закрывала всего проема, поэтому из щелей вокруг нее пробивался свет. Обитатели этого одинокого дома, похоже, были начеку, поскольку шаги наши были услышаны еще до того, как мы подошли к двери.

– Кто идет? – выкрикнул густой низкий голос, и тут же настойчиво: – Кто идет, я спрашиваю.

– Это я, мастер Мейпл. Я привел джентльмена, про которого вы говорили.

Раздался глухой щелчок, и в двери открылось маленькое окошко. На нас посветили фонарем, после чего окошко снова захлопнулось. С громким скрежетом замков и лязгом задвижек дверь распахнулась, и на фоне бесконечной темноты в желтом прямоугольнике льющегося из дверного проема света я увидел своего дядю.