Гобелен приподнимается и появляется Жильбер.

ЖИЛЬБЕР. Вы звали меня, Антония?

АНТОНИЯ (оборачиваясь). Aх! (Бросается в его объятия.)

ЖИЛЬБЕР. Вы! Вы! Наконец-то, любовь моя! Вы единственное счастье в моей жизни.

АНТОНИЯ. Жильбер!

ЖИЛЬБЕР. Вы приехали сюда!

АНТОНИЯ. Вы приказали, и ваша возлюбленная подчинилась.

ЖИЛЬБЕР. Без сопротивления, без сожалений?

АНТОНИЯ. О, дева Мария и ваша любовь приведут меня на край света.

ЖИЛЬБЕР. Так вы готовы?

АНТОНИЯ. Я разве не сказала, что ждала вас?

ЖИЛЬБЕР. Правильно, правильно… именно сегодня вы станете моей. Этой же ночью вы поможете забыть мой позор и залечите мои раны.

АНТОНИЯ. Жильбер, говорят, что раны на сердце не должны излечиваться слишком быстро, а если и излечиваются, то оставляют грубые шрамы. Кровь должна не только остановиться, но и охладиться слезами. Поплачьте, Жильбер, поплачьте! Или давайте поплачем вместе: наша сестра Элен мертва.

ЖИЛЬБЕР. О нет, нет, напротив, Антония, давайте больше не говорить об Элен! Помогите мне забыть последние шесть месяцев жизни… С тех пор как мы в последний раз виделись, Элен отправилась на небо, чтобы присоединиться к Хуане, и теперь там за меня молятся два ангела, Антония. Есть души, которые могут обитать лишь в сердце.