Это было самым важным. И самым болезненным. Я даже не думал, что буду… жалеть. Я, если честно, еще не верил. И хоть и Гия, и сам Варава — самый главный специалист всей Клиники по энергетике, привлекаемый только в очень необычных случаях, подтвердили, что у меня действительно слишком пустая оболочка. Обычная аура. Без пиков, всплесков и сияния.

Вот так в полминуты я снова стал обычным человеком. Рядовым. Таким же как все.

И, как только они вынесли свой вердикт, изменилось все. Отношения, разговоры, действия, задачи, цели. Изменилась жизнь.

Я сидел во дворе санатория в маленькой белой беседке увитой плюющем, смотрел на синее-синее майское небо и…не знал, что делать. Не знал куда идти и чем заняться. Я стал никому не нужным. И совершенно бесполезным.

Я сидел под открытым небом, без броника, без защиты и с непокрытой головой. Рядом не было никого. Меня не охраняли. Не было больше нужды в этом.

Старик сказал, что пока Аленка не поправится, я могу жить в Бункере, но сам должен понимать, что смысла находиться под землей нет.

Второго я не видел вообще. Я не знал, куда его дели и куда заслали. Но в санатории после того как он привез артефакт и передал его в лаборатории, а после доставил к лекарям меня, его никто не видел.

Мной вначале занималась целая лечебная бригада, но после того, как сняли спазм и убрали боль, и увидели, что дара во мне нет — оставили для профилактике в клинке, просто выписав через сутки на волю.

Старик позвал к себе в кабинет. Обстоятельно расспросил о том, как и где мы раздобыли окаменелость, и как меня угораздило потерять дар, тоже перестал проявлять интерес.

Про находку на закрытом кладбище, еще условившись со Вторым, решили не рассказывать ни при каких обстоятельствах до выяснения всех подробностей.

Про мотив поиска окаменелости Старик понял. Он видел все, что творилось с Аленкой. И видел, что я пытался сделать. Мне пообещали попробовать вылечить ее с помощью нашей находки.

Но… Не было ни криков, ни лекций о неправильном поведении, мне даже не влетело за то, что я, обманув всех, притворившись больным, со Вторым искал артефакт. Старик ни сказал по этому поводу ни слова. Словно, я для него уже не имел никакого значения, никакой ценности.

И только в конце разговора- для меня совершенно непонятного и невписывающегося в общие прежние правила, добавил приблизительно следующее.

— С магами такое бывает. Свет- это дар. Как он приходит — никто не знает, и как он исчезает — непонятно до сих пор. Я тоже был магом. Я помню как это после того, как ты видел мир не необычным и слишком разнообразным, снова вернутся к тому, что было. Но…Ян, для вас это самый лучший выход из сложившейся ситуации. Так проще и так легче. Вы еще не привыкли к новой жизни. И никогда не принимали Дар как награду. Он для Вас был обузой. Я видел и понимал. Вам было слишком сложно. Вы бы не смогли вытянуть всю ответственность. Вы слишком неприспособленны как для дара, так и для жизни обычного мага. И адаптироваться у вас так и не получилось.