— Вот так оно, подглядывать, — сказала Улла. — Доподглядывался, — она тихо засмеялась. Бран подобрался к ней.

— Ну? Живой? — спросила она. — Подглядывальщик… Ты как меня нашел?

— Подглядывал.

— Раннвейг, небось, проболталась?

— Нет.

— Она, конечно.

— Нет, я сам. По следу бежал. Вот так, гляди, — Бран зафыркал по-собачьи и носом принялся тыкаться в девушку. Она по-детски закатилась смехом, попыталась его оттолкнуть. Он схватил ее. Она брыкалась. Они соскользнули вниз, к самым дверям.

— Ой, пусти, не могу… больше, — едва дыша, взмолилась Улла. — Задохнусь сейчас…

Бран выпустил ее и сел. Она, помедлив, тоже. Убрала со щек растрепавшиеся волосы.

— Давай зайдем внутрь, — предложил Бран. — Только надо встать, а то дверь не откроется.

Скользя по насту, они кое-как поднялись. У входа намерз пологий скат, и оттого их то и дело, будто лодку течением, сносило к двери. Улла снова начала смеяться. Исхитрившись отворить дверь, они соскользнули внутрь. Не удержались на ногах и упали около порога. Дверь захлопнулась.

— Ну, вот, — сказал Бран, с любопытством озираясь. — К богам в гости… прибило, значит.

— Не смейся, — укорила Улла, отряхивая снег. — Боги услышат, рассердятся.

— Хорошо, молчу. А кстати, что ты тут делала?

Улла, кажется, смутилась. Бран встал, и она тоже. Нервно оглянулась через плечо на статую Тора.

— Я… — ответила она. — Я… жертву приносила. Для Хелмунта.

Бран поднял бровь. Улла тихо пояснила:

— Я не хотела говорить. Боялась, ты рассердишься.

— На что же мне сердиться. Но только я не понимаю, думаешь, Кнуд все-таки его убил? Поэтому ты… Но откуда ты знаешь?

Улла удивилась. Некоторое время молчала, с удивлением глядя на Брана, потом произнесла: