— Ладно, батя, — Арнор зашагал к двери.

— Вот. Попей, — ярл подал Брану кружку. — Квас. Бери, полегчает.

Бран залпом выпил все, что было в кружке, и понурил голову.

— Совсем, гляжу, ты спекся, — заметил Сигурд. — Хочешь есть?

— Нет.

— Ты нынче ел чего?

— Не… не помню.

— Ладно, опосля, — Сигурд вытер ладонью русые усы. — Ты мне вот чего скажи, сколько зим-то тебе, а?

— Семнадцать… почти.

— Арноров, стало быть, ровесник, — Сигурд тяжело вздохнул. — Ты ведь не из рабов, нет?

— Что вдруг! Я не ярл, конечно, но рабов у нас в роду не было. С чего ты взял?

— Так, интересуюсь.

Они замолчали.

— Говоришь, што любишь ее? — снова спросил Сигурд.

— Да. Да. Люблю, и… готов принять любое наказание, — у Брана дрогнул голос. — Я знаю, что виноват. Я не должен был… позволить с ней… этих отношений. Я знал, что она не для меня. Но я просто не смог… мы оба не смогли… это прекратить. Только она не виновата. Она не виновата! Это все я. Если захочешь нас наказать, наказывай меня. Ее не трогай. Я тебя прошу… пожалуйста.

— Я разве зверь? — ответил Сигурд. — Штоб я ее пальцем тронул? Да ни в жизнь. И тебе, слышь, я тоже ничего не сделаю. Кто же наказывает за любовь? К тому ж, она мне потом до смерти не простит. Она ведь, похоже, на костер готова за тебя. Нет, никто никого наказывать не станет. Другое дело, што… — Сигурд покрутил усы, а потом произнес:

— Ну, а, к примеру, об женитьбе ты задумывался?

Глотнув, Бран облизал губы:

— Не знаю. Я же ведь не… словом, я не ярл. И богатств у нас особых нету.

— Богатство дело наживное, — Сигурд помолчал. — Но, оно конечно, ты парень молодой, а ее собственный отец вон как опозорил, век не отмоешься теперь.