Она сопровождала свои слова самыми естественными жестами, но, казалось, приближалась все ближе и ближе к огню, словно была неуязвима для жара.

– Феликс, мою жизнь омрачало вовсе не твое тайное могущество, – ласково сказала она, – а немыслимая алчность мох родителей, не знавших, что такое любовь. Я погибла от рук больных безумцев. Ты был солнцем моей жизни – в том саду, который ты насадил здесь для потомков. А в самые темные часы, когда весь наделенный жизнью мир ни за что не замечал моих призывов, это ты, Феликс, прислал ко мне благодетельных духов леса, которые дали мне свет и понимание.

Феликс беззвучно плакал. Он хотел что-то сказать (Ройбен заметил это), но Марчент перевела взгляд на Ройбена.

– Ройбен, твое лицо, озаренное любовью, было для меня призывным светом, – сказала она. Именно так она говорила с ним в тот страшный день – ласково, почти нежно. – Позволь теперь мне стать таким светом для тебя. Я вижу, что твоя невинность вновь подверглась поруганию – уже не со стороны твоей прежней семьи, – на сей раз это был тот, кто вложил в свои слова массу горечи и фальшивой уверенности. Хорошенько присмотрись к той темной мудрости, которую он предложил тебе. Он хотел бы оторвать тебя от тех, кого ты любишь, тех, которые откликаются любовью на твою любовь – от той школы, где все души усваивают высшую мудрость. – Она понизила голос, чтобы подчеркнуть и свой гнев, и понимание всей проблемы. – Да как посмел живой загонять тебя в круг проклятых или пытаться толкнуть тебя на мрачный каторжный путь самозаточения и покаяния? Ты – то, что ты есть, а не то, чем хотели бы видеть тебя другие. И кому, скажи на милость, не приходится бороться с жизнью и смертью? Кому не приходится сталкиваться с хаосом живого, дышащего мира, как это делаете вы с Феликсом? Ройбен, отринь проклятие, которое якобы опирается на авторитет Священного Писания. И мои слова, Ройбен, если они противоречат глубинным устремлениям твоей честной души, тоже отринь.

Она приостановилась, но лишь для того, чтобы обнять взглядом их обоих, и тут же продолжила:

– Феликс, ты оставил этот дом и земли мне. Я в память о тебе передарила их Ройбену. А теперь я расстаюсь с вами обоими, и ваша взаимная связь не менее прочна, чем любая связь, сущая под небесами. В Нидек-Пойнте вновь ярко горит свет. Ваше будущее простирается в бесконечность. Помните обо мне. И простите меня. Простите мне то, чего я не знала, чего не сделала и чего не смогла увидеть. А я буду помнить вас, куда бы я ни попала, покуда во мне будет существовать память.