Боль и жажда мести удесятерили отвагу волка. Он не хотел умирать, не убив того, кто пришел сюда, чтобы его погубить. Секунда – и он уже повалил охотника. Тщетно Леонс старался противопоставить ему свой штык, сделанный из стали лучшего закала. Штык был сломан, как стекло, карабин измолот в щепки, а Леонс, опрокинутый зверем, так ударился о землю, что почти лишился чувств.

Гибель его казалась неизбежна, потому что защищаться он был не в состоянии, но верные союзники не покинули его. Бульдог Кастор, который один раз уже потерпел поражение в схватке с жеводанским зверем, несомненно, хотел взять реванш.

Он с ожесточением бросился на волка. Даже ищейка, то ли ободренная видом крови своего врага, то ли побуждаемая опасностью, которой подвергся ее хозяин, поборола свойственную ей робость, бесстрашно бросилась на волка и вцепилась ему в горло. Чтобы победить этих двух противников, зверю пришлось оставить Леонса.

Но победить собак волку было легко. Одного движения грозных челюстей было достаточно, чтобы переломить позвоночник несчастной ищейки, между тем как острые, как ножи, когти раздирали ей брюхо и разбрасывали далеко внутренности. Бедная собака, умирая, испустила пронзительный визг. Оставался Кастор, который также схватил зверя за горло и впился в него зубами. Волк попробовал было от него избавиться мотая головой из стороны в сторону, однако бульдог, наученный опытом, вцепился в него мертвой хваткой. Тогда они покатились по земле, раздирая и кусая друг друга с невыразимой яростью; но волк, несмотря на свои раны, сохранял преимущество, которое неминуемо должно было повлечь за собой окончательную победу.

Леонс, возле которого сцепились в смертельной схватке два животных, несколько минут пребывал в забытье. Но сознание быстро вернулось к нему. Едва владея телом из-за своего падения, ослепленный пылью и снегом, которые летели ему в лицо, он приподнялся на локте и вынул из ножен свой охотничий нож. В ту минуту, когда противники покатились в его сторону, он с трудом открыл глаза и, собрав все силы для последней попытки к спасению, воткнул нож по рукоять в серую спину зверя.

В ту же секунду он услышал чей-то голос:

– Не унывайте, мосье Леонс! Держи крепко, Кастор! Мы идем!

Больше Леонс ничего не слышал. Какие-то железные зубья раздирали ему грудь, потом страшная тяжесть навалилась на него, сдавила ему дыхание и он лишился чувств. Приятное ощущение свежести возвратило ему сознание. Вокруг него усердно хлопотали Дени, Жервэ и еще несколько человек. Ему брызгали в лицо холодной водой из лужи, расстегнули ему платье, чтобы он свободнее мог дышать.